Ему становилось все горестнее и неуютнее в мире.
Субботняя атмосфера в этом древнем храме, служба, славящая Господа Бога и взывающая к благоволению в человеках, укрепила дух Сергея Романовича, и остаток вечера он провел в уютном ресторанчике в Эрмитажном саду, за отдельным столиком. В почтительном безмолвии поднял он стопочку, вторую и третью, как это и положено православному человеку, за упокой души новопреставленного раба Божия Егория, отстраненно отметил несколько красивых женских лиц и ночевать отправился за город. А почему, он и сам не знал – просто ему было грустно и странно. Увидев его на пороге, хозяйка стоявшего в глубине глухого, запущенного сада двухэтажного особнячка, находившегося чуть ли не на окраине престижного дачного поселка Восход, даже всплеснула руками от радостного изумления, и ее румяные щеки с задорными, аппетитными ямочками в свете тусклого фонарика над крыльцом заметно разгорелись. Она запахнула ворот шелкового короткого халатика и с готовностью протянула руки.
– Открываешь с первого стука, непуганая… а?
– Ой, Сергуня! Не сказал, не предупредил! Жду, жду, какой месяц жду, а он – вот он! Ой, Господи! Сергуня, проходи! У меня как раз жаркое поспевает.
– Одна?
– А как же? Ах, дорогой мой, я тебя знаю!
Кокетливо засмеявшись, она сильно и порывисто обхватила его за шею и несколько раз жадно поцеловала; он стоял, слегка улыбаясь, позволяя себя ласкать, затем, не выдержав, легко, несмотря на ее вальяжность, подхватил на руки, припал губами к обнаженной шее и, возбуждаясь от теплого запаха женского тела, шагнул через порог. И уже затем, переодетый в просторную, прохладную пижаму, сидя за столом, уставленным дюжиной разнокалиберных бутылок и хрустальных графинчиков, украшенным зажаренным индюком на большом фаянсовом блюде, обложенным моченой антоновкой, Сергей Романович, от природы воздержанный в чрезмерной еде и питье, поинтересовался:
– А что, Вер, неужто для себя одной такого знатного зверя зажарила?
– Один раз живем, подумаешь, – ответила она, и ее подзадоривающий по женски взгляд еще больше развеселил его. – Куда мне беречь? Видишь, дачка какая, вроде ничего себе, квартирка в Москве, тоже все таки трехкомнатная и в самом центре, кое какой прибыток имеется помимо зарплаты. Ты вот вроде обещал расписаться, второй год, дорогой мой Сергуня, жду, а?
– А ты знаешь, Вер, я из трудной командировки, – сообщил он, равнодушно позевывая, хотя в голосе у него и появилась вкрадчивая, чуть напряженная хрипотца; хозяйка чутко ее уловила, отпила из своего бокала и слегка прищурилась.
– Я уж не спрашиваю, в каких краях, все равно ведь не скажешь…
– С недельку у тебя отдохну, – сообщил он. – Смотри, если кто сидит в закутке, не выдержит…
– Ой, дурной, – радостно восхитилась Вера. – Да после тебя какой же мне бес нужен? Ждала подружку, собиралась прийти посоветоваться. Ты ее не знаешь, с братом у нее несчастье. У них на другом конце улицы дача, ты ведь даже не представляешь, какой у нас поселок. Одни знаменитости!
– Знаю и представляю, – не согласился он. – Очень нравится мне ваш поселок, кстати сказать.
– Еще бы, – простодушно протянула Вера и опять отпила из бокала. – Все академики да народные артисты, вон почти рядом дача Игнатова Нила Степановича, он еще с отцом дружил, каждый вечер ходили друг к другу в преферанс играть, пока отец был жив. Бывало, засядут под выходной на всю ночь, дым коромыслом! Я им коньячок подавала – такие крошечные рюмочки… Наша домработница Нюся всегда под выходной уезжала к себе в Москву…
– Ишь ты! Неплохо, домработница Нюся… а? Подожди, Вер, – остановил Сергей Романович хотевшую что то сказать хозяйку. – Ну что ты перескакиваешь с одного на другое, с Питера на Полтаву? Ты же о подруге начала.
– А что подруга? Да а… Анастасия… Да ты знаешь, я уже немножко расслабилась от радости. От радости, Сергуня! – уточнила она и указала на свой пустой бокал. – Налей, налей, Сергуня… Привыкла я при отце к хорошим винам… Спасибо, милый, спасибо. – Она подняла вновь наполненный бокал, полюбовалась на свет рубиново нежной игрой старого вина и со вздохом поставила перед собой. – Так вот, Анастасия Павловна Голикова, по мужу потом мадам Монастырская. Мы с ней с дури в геологический поступили, знаешь, время такое было, наслушались разной чепухи… Закончили вместе и только потом образумились, поняли, что мы всего лишь бабы и что не нужна нам эта дикая романтика…
– Ради Бога, Вер, вернись к истокам! – опять остановил ее Сергеи Романович. – Мы так до жареного индюка и через неделю не доберемся!
– Ну, Сергуня, прости, от радости, ей Бо гу! – засмеялась Вера. – Родители и у меня, и у нее оказались на высоте, сам знаешь, на жизнь хватало, не жаловались…
– Вера…
– Все, все, дорогой мой и желанный! Выскочила она замуж за товарища брата, да всего года два и пожила, оба они с ее старшим братом были физиками, работали на каком то секретном деле, номерной город, закрытые программы. Где то на Урале. И муж ее в одночасье, говорит, сгорел, месяц – и готово! А как они любили друг друга, прямо без памяти… Она была на грани безумия, руки на себя хотела наложить.
– Какое потрясающее благородство!
– А ты не ерничай, Сергуня! – обиделась Вера. – Вы, мужики, только по себе и судите, нехорошо.
– Перестань, я же вполне серьезно, с полным пониманием…
– Как же, с пониманием! Все вы, мужики, циники и распутники. Недаром я со своим первым не могла ужиться… хотя подожди, я тебе самого главного не сказала. Брат то у Анастасии после этого, как у них там что то стряслось, рвануло, что ли, ну, крыша у него поехала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134