Звонили колокола. Что-то среднее между свадьбой и похоронами всемирного значения, подумала Грегги.На другой день каждый принялся определять свое место в этом новом порядке вещей.Многие граждане почувствовали потребность оскорблять друг друга, и некоторые стали давать себе в этом полную волю, пытаясь что-то доказать или выяснить.Правительство напоминало населению, что война еще не кончилась. Формально это было безусловно так, однако, кроме тех, чьи родственники оставались в плену на Дальнем Востоке или застряли в Бирме, все ощущали: война уже позади.Несколько стенографисток из Клуба стали подыскивать себе более надежные места – например, в частных компаниях, которые, в отличие от временных министерств, где многие из них работали, не были связаны с войной.Их братья и поклонники, которым до демобилизации было еще далеко, уже вовсю обсуждали перспективы, открывающиеся с наступлением мира, – покупку грузовика, например, и создание на этой основе прибыльного транспортного предприятия.
* * *
– Слушай, у меня новость, – сказала Джейн.– Подожди минутку, я дверь закрою. Тут дети такой гвалт устроили! – отозвалась Энн. И, вернувшись к телефону, сказала: – Говори, я слушаю.– Ты помнишь Николаса Фаррингдона?– Кажется, припоминаю такое имя.– Ну помнишь, я привела его в Клуб в сорок пятом, он часто у нас ужинал. Он еще с Селиной путался.– А, Николас! Тот, что на крышу лазил? Давно же это было! Ты что, его видела?– Я только что видела сообщение агентства Рейтер. Его убили во время волнений на Гаити.– Не может быть! Вот ужас! А как он там оказался?– Он там миссионером был, что ли.– Немыслимо.– Представь себе. Жуткая трагедия. А ведь я его хорошо знала.– Кошмар! Как вспомнишь все… Ты Селине сказала?– Да вот никак не могу до нее дозвониться. Ты же знаешь, какая она теперь: сама трубку не берет, надо через тысячу секретарей каких-то прорываться.– А ты могла бы неплохой материал сделать из этого для газеты, Джейн, – сказала Энн.– Само собой. Просто мне нужно еще кое-что уточнить. Конечно, столько лет прошло с тех пор, как я его знала, но материал получился бы любопытный.
* * *
Два молодых человека – поэты в силу того обстоятельства, что сочинение стихов до сих пор было их единственным постоянным занятием, – возлюбленные двух девушек из Клуба принцессы Тэкской (и в данный момент больше ничьи), оба в вельветовых брюках, сидели в кафе на улице Бэйзуотер в компании безмолвно внимающих почитательниц и беседовали о будущей новой жизни, просматривая гранки романа одного общего друга. На столике перед ними лежал экземпляр «Мирных новостей». И один молодой человек процитировал, обращаясь к другому: – «Но как нам быть, как жить теперь без варваров?Они казались нам подобьем выхода». А другой улыбнулся со скучающим видом, но преисполненный сознания, что очень немногие во всей великой метрополии и послушных ей колониях могли бы назвать источник этих строк. Улыбнувшийся молодой человек был Николас Фаррингдон, еще никому не известный и пока не имевший особых шансов стать известным.– Кто это написал? – спросила Джейн Райт, толстая девица, работавшая в издательстве; в Клубе считали, что она девушка толковая, но немножко не того круга.Ответа не последовало.– Кто это написал? – повторила Джейн. Поэт, сидевший ближе к ней, произнес,глядя сквозь толстые стекла очков:– Один александрийский поэт.– Из новых?– Нет, но для Англии он, пожалуй, новый.– А имя у него есть?Он не ответил. Молодые люди возобновили беседу. Они вели речь о постепенном угасании и упадке анархистского движения на родном острове, без конца называя какие-то имена. Просвещать девушек в этот вечер им уже наскучило. ГЛАВА 2 В общем зале Джоанна Чайлд давала урок декламации мисс Харпер, поварихе. Джоанна все время занималась с ученицами или готовилась к очередному экзамену. И ее хорошо поставленный голос то и дело раздавался по всему зданию. Джоанна брала с учениц по шесть шиллингов в час, с членов Клуба – по пять. Никто не знал, на каких условиях она занималась с мисс Харпер, – в те годы люди, владевшие ключами от буфетов, вступали в соглашения со всеми прочими на особых условиях. Метод Джоанны состоял в том, что сначала она сама с выражением читала каждую строфу, а затем просила ученицу повторить.В гостиной было слышно, как она во весь голос отчеканивает пульсирующий ритм «Гибели Германии». Гневный лик его предо мной –И клубящийся ад за мною;Где найти, где найти спасенье? покой?… Джерард Мэнли Хопкинс. «Гибель Германии » (перевод И. Комаровой).

В Клубе гордились Джоанной Чайлд не только потому, что она самозабвенно декламировала стихи, но и потому, что она – статная, миловидная, пышущая здоровьем – была поэтическим воплощением высокой белокурой дочери священника, она не знала, что такое косметика; окончив в начале войны школу, день и ночь без устали работала в приходских благотворительных организациях; во время учебы всегда была бессменной старостой; и никто никогда не видел и не мог представить себе ее плачущей, потому что по натуре она была стоиком.Так случилось, что, окончив школу, Джоанна влюбилась в викария. История эта ничем не кончилась. И Джоанна решила для себя, что это будет единственная любовь в ее жизни.Она часто слышала в детстве, а потом повторяла сама: …Может ли изменаЛюбви безмерной положить конец?Любовь не знает убыли и тлена Уильям Шекспир. Сонет 116 (перевод С.Маршака).

. Ее представления о чести и любви были заимствованы из поэзии. Она имела смутное понятие о том, чем в целом и в частностях отличается земная любовь от неземной и каковы их разнообразные признаки, но сведения об этом она черпала из богословских споров священнослужителей, бывавших в доме ее отца;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36