Кожа отсвечивала блеском мраморной статуи, подобной той, что создавали гиганты среди смертных – греки – с таким совершенством.
– Твой сын умрет за это, Кордери, – сказала она, – его мать тоже.
– Они уехали, – прошептал он. – Ноэл прямо от стола ушел под защиту общества, которому я служу. Ричард никогда не найдет их, его власть невелика. Простые смертные легко прячутся среди себе подобных.
Кармилла пристально смотрела на него, теперь он заметил ненависть и страх в ее глазах.
– Вчера ты пришел, чтобы принести мне яд в крови, – проговорила она, – надеясь, что новая болезнь убьет меня, ты обрек себя на смерть. Что ты наделал?
Эдмунд хотел прикоснуться к ее руке и с удовольствием увидел, как она вздрогнула и отшатнулась.
– Только вампиры живут вечно, – сказал он хрипло. – Но пить кровь может всякий, кому это нравится. Я вдоволь напился крови двух больных крыс и теперь молю Бога, чтобы эта лихорадка бушевала в моей крови и семени. Вы получили полной мерой, моя госпожа, и сейчас вы в руках Божьих, как простая смертная. Не знаю, заразитесь ли вы, умрете ли, но не стыжусь молиться за это. Возможно, вам тоже следует помолиться, моя госпожа, и мы увидим, чью молитву предпочтет Господь.
Ее застывшее лицо напоминало лик статуи недоброй богини.
– Я доверяла тебе, – прошептала она, – могла бы сделать так, что и Ричард поверил бы. Ты мог бы стать вампиром. Мы бы жили столетия: любовники навечно. Но ты погубил себя.
Они оба знали, что это неправда. Вампиры не любят вампиров – просто не могут. Время убило бы такую любовь. Только кровь смертных может их питать, и эта пища им нужна. Эдмунд не знал, почему это было истиной, но не сомневался в ней. Он был любовником Кармиллы Бурдийон, потом расстался с ней, стал старше настолько, что теперь она видела в сыне его самого. Ее обещания были пустыми, и она должна была понять по тому, как он смотрел на нее, что слова ему безразличны. Ни малейшего сожаления не шевельнулось в нем.
Кармилла подобрала рядом с постелью маленький серебряный нож, которым расчертила ему грудь до крови, и держала его сейчас, как будто это был кинжал, а не тонкий инструмент, достойный любви и заботы.
– Я считала, что ты все еще любишь меня.
«И это могло быть правдой», – подумал он, закинув голову назад и подставляя горло лезвию. Ему хотелось, чтобы она ударила – зло, жестоко, грубо. Он сказал все.
Эдмунд не знал, почему подверг себя такому испытанию – то ли из-за обычной верности своему делу, то ли из-за ненависти к этой совершенной женщине, которая больше не любила его.
Сейчас это не имело значения.
Она полоснула его по горлу, и он несколько долгих секунд наблюдал, как вампирша смотрела на кровь, хлынувшую из раны.
«Я был прав, – подумал он. – Никакой жалости».
Но потом, увидев, как она поднесла окровавленные пальцы к губам, зная о страшной болезни, понял, что Кармилла по-своему все еще любила его.

Часть 2
ТЕНЬ ВЕЧНОСТИ
«53. Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.
54. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.
55. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие.
56. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем».
Евангелие от Иоанна.
ПРОЛОГ
Расшифрованный текст письма, полученного сэром Кенелмом Дигби в Гэйхерсте летом 1625 года.
Аббатство Кардиган, июнь 1625 г.
Мой друг!
Я еще не совсем привык к шифру, который ты мне доверил, но не позволю себе из-за этого ограничиться кратким посланием. Если это – язык Невидимой коллегии, тогда мне не терпится овладеть им, потому что моя миссия – служить этой коллегии как должно. На это надеялся мой отец, на это же надеюсь и я.
Кардиган очень отличается от тех мест, где я бывал.
Кажется, что он расположен совсем в других краях, нежели Лондон, и можно легко поверить, что находится где-то за пределами Галльской империи. Если послушать народный говор, когда люди снисходят до употребления того английского языка, который я понимаю, – можно подумать, что ты все еще в Середижене, королевстве, где был найден Талисин. Конечно, больше нет ни друидов, ни бардов, но лозунг ордена Бардов повторяют так, будто он отражает веру всех: «И гвир ин эрбин и Быд», что значит: «Вера против Мира».
Думаю, что есть заклинания и похуже.
Монахи аббатства, принимающие меня, никакие не грегорианцы, и, по-видимому, им безразличны вампиры, но они настолько замкнуты в своей вере, что это отрицает авторитет Рима, следовательно, отвергает заповеди папы Борджиа. Считают, что до того, как в Британии появился Августин, чтобы обратить людей в свою веру, в Уэльсе существовали христианские церкви, а обращенные саксы принялись истреблять уэльских монахов во имя Рима. В таком месте, как это, тысячи лет недостаточно, чтобы стереть память о ссоре. Здесь не на бумаге увековечивают события, рассказы переходят из уст в уста, от отца к сыну (или от аббата к новопосвященному) и так остаются свежими.
Из того, что увидел, могу сказать, аббатство не очень процветает, хотя не знаю, зависит ли это от духа независимости монахов. Смею думать, что, если бы сюда прислали искореняющих ересь доминиканцев, те могли бы найти причину для неудовольствия, но я не могу представить себе, что эти любезные и набожные люди могут навлечь на себя хотя бы чем-либо обоснованный гнев. Я считаю, что недостаток в новообращенных больше объясняется общим вероотступничеством, подтачивающим веру, с тех пор как вампиры вывернули ее наизнанку и показали христианам, что голая сила управляет учением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140