Эйре был ранен в бок, копья попали в двух ослов, но налетчики бежали.
Вначале Ноэл считал, что они отделались легко, но Эйре умер ночью от своей раны, кроме того, им пришлось бросить раненых животных и часть груза. Гендва, в состоянии крайнего беспокойства, торопил всех, желая быстрее покинуть опасное место. Истощившаяся экспедиция выступила на следующий день. Ноэл чувствовал, что удача отвернулась от них. Казалось, стоявшая до сих пор в стороне опасность во всей своей силе и ярости подошла вплотную.
7
Нтикима был напуган налетами фулбаи в немалой степени потому, что Гендва, в чьей мудрости он ранее не сомневался, не смог предвидеть опасность или справиться с ней. Молодой уруба видел, что без ружей Лангуасса экспедиция потеряла бы все, и обрадовался, когда ружье Эйре по настоянию Ноэла Кордери отдали ему, а Лангуасс согласился научить его стрелять, хотя эти уроки и отодвинулись в бесконечность.
Они продвигались быстро и в тревоге, пока не выбрались из поросшей кустарником местности. Несколько дней прошли спокойно, и Нтикима стал верить, что худшее позади. Фулбаи не появлялись, видимо удовлетворившись своей добычей.
Караван теперь шел по местности со странным рельефом, где рощицы вторгались в равнины, поросшие высокой, часто в два человеческих роста, травой. Разрастаясь в сезон дождей, сейчас высохшие растения таили опасность пожара. Выжженные участки были легче для перехода, хотя и полны серого пепла. Участки с растительностью скрывали другие ловушки, опасные для экспедиции.
На четвертый день перехода по этой местности, не увидев ни одного живого существа, путешественники чуть было не попали в полосу пожара, идущего с севера, им пришлось бежать сломя голову в поисках спасения. Они не могли даже остановиться, чтобы переждать жару, и все двигались вперед, задыхаясь от кислого запаха дыма, подхлестывая обеспокоенных вьючных животных. Когда могли, шли при свете звезд, пока не достигли широкой и мелкой реки, за которой начиналась зеленая зона, где они почувствовали себя в безопасности.
К этому времени в экспедиции осталось только семь ослов, запасы пищи кончились, и все, кроме элеми, страдали от жестокого истощения. У Нтикимы начался отрывистый кашель из-за дыма, грудь болела. Большинство палаток пропали, защитные сетки были утеряны, к счастью, насекомых здесь было меньше, чем в лесу. Ночи оставались еще холодными, но большинство одеял захватили нападавшие. Нтикима опасался, что кашель обострится, хотя Ноэл Кордери и белый бабалаво довольствовались ночью своей одеждой, пока он был болен.
Утром после пожара оказалось, что Лангуасс и Кори получили солнечный удар. В этот день караван прошел немного, на следующее утро у Лангуасса поднялась температура. Поскольку вьючных животных осталось мало, даже белые должны были нести груз. Лангуасс не мог ехать верхом, но после часа ходьбы он стал спотыкаться, теряя последние силы. Квинтус соорудил носилки, и Селим с Ноэлом несли их до полудня. После обеда черные пошли на поиски земляных орехов и съедобных корней, и хотя они нашли довольно много пищи, в этот вечер настроение у всех было плохим.
На следующий день температура поднялась у Кори, а Лангуасс почувствовал себя лучше. Лейлу это не утешало. Нтикима, избавившись от кашля, отдал свое одеяло больным. Квинтус, хотя и не заболел, но очень устал и ослабел. Нтикиме стало ясно, что Ноэл и Селим не смогут бесконечно тащить доставшийся им груз. Нтикиме сейчас думалось, что Гендва должен доказать ценность своих лекарств, иначе им всем не достигнуть Адамавары.
Гендва терпеливо ухаживал за Лангуассом и Кори.
Он пел молитвы, давал лекарство из похудевшего мешочка, затем, отойдя в сторону, садился на корточки и тихо пел в ночи: «А-да-ма! А-да-ма!» По своему обыкновению, он часами повторял это, впадая в состояние, близкое к трансу. Нтикима наблюдал с любопытством и видел, что Мсури тоже проявлял интерес к этой сцене.
Несмотря на постоянный уход, белые больные не выздоравливали. Экспедиция шла черепашьим шагом, разбивая лагерь уже через несколько миль перехода. Как-то под вечер Гендва послал Нтикиму к Ноэлу и Квинтусу с неслыханным предложением. Элеми впервые выступал официально, что никогда не позволял себе ранее.
– Рядом помощи нет, – сказал Гендва на уруба низким голосом, звучащим для Нтикимы странно. – Опасно задерживаться здесь, потому что могут быть еще пожары, к тому же лихорадка держится. Нам нужно пройти завтра много – больные должны идти пешком. Я дам им новое лекарство, которое заставит их думать, что они полны сил, но в нем есть опасность. Они могут идти, пока не упадут, но потом не встанут. У меня нет другого выхода.
– Сколько нам еще осталось до цели? – спросил Квинтус.
Элеми никогда не отвечал точно на вопрос, как далеко находится Адамавара, но сейчас пошел на уступки:
– Двенадцать – двадцать дней. Лучше двенадцать, но что смогут мои люди, ваши не сделают. Мсури крепок, ваши спутники слабы. Вам решать, сколько вам нести. Я всем дам лекарство, но предупреждаю, что, когда достигнем безжизненного леса, встретим еще больше болезней. Серебряная смерть хуже, чем лихорадка, и путь будет труден.
– Если вы предлагаете бросить наших друзей, – спокойно произнес Квинтус, – то мы не можем этого сделать.
Нтикима смотрел, как черные старческие глаза элеми изучают лицо белого колдуна. Не знал, о чем они думали, но понимал, что, ощупывая друг друга глазами, они ведут какую-то борьбу.
– Я приведу вас в Адамавару, – сказал наконец элеми, – как мне сказали.
– Мы тщательно рассчитаем наши припасы, – пообещал монах, – но Лангуасс не оставит свои ружья и порох, да я этого и не хочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140