Когда же он наконец с трудом заставил себя выйти, снаружи было уже совсем темно.
Изак не заметил его ухода.

После ужина Карел сел на табуретку в кузне и попыхивал трубкой, пока Изак работал.
Со швеей кранн поговорил чуть раньше: та страшно разозлилась, когда он отказался сделать перерыв в работе, чтобы примерить свою новую одежду. Карел не отвлекал его, но Изак все время чувствовал его присутствие.
От горна исходил почти невыносимый жар, у юноши потрескались губы, над верхней губой выступил пот, но он ни за что не соглашался выпить воды. Когда меч снова отправился в огонь, Карел предложил кранну свою трубку, и тот с усмешкой сделал несколько затяжек, но после вытащил раскаленный клинок и снова вернулся к работе, выдыхая дым прямо на светящуюся поверхность меча, прежде чем ударить по нему молотом. Это продолжалось до тех пор, пока в трубке не кончился табак.
Карел приподнялся с табурета, чтобы забрать свою трубку, но не успел: Изак положил ее под остывающий металл и ударил – обожженная глина рассыпалась, один кусок отлетел в дальний угол. Карел хотел было возмутиться, но передумал. В действиях Изака должен был быть некий смысл; кранн снова и снова делал жесты рукой в его сторону, словно хотел, чтобы до ветерана донесся запах меча.
Наконец Карел вышел на морозный воздух, оставив Изака одного. Накинув на плечи тяжелую шубу, ветеран уселся на скамье у стены, оттуда был виден весь плац, поблескивающий изморозью в лунном свете.
Михн, стоящий на посту у дверей кузни, скользнул взглядом по бывшему «духу» и снова погрузился в раздумье. Чужеземец покинул пост только для того, чтобы тоже взять шубу – к ночи сильно похолодало.
Когда облако закрыло лик Альтерр, Карел полез в карман за кисетом и старой исцарапанной деревянной трубкой – верной спутницей во всех его путешествиях. Он набил трубку, зажег и предложил кисет Михну.
– Идите сюда, присядьте, – позвал он чужеземца, похлопав рукой по скамье. – Изаку в такой час не нужна охрана.
Михн подозрительно покосился на Карела и на кисет. Он отказался от табака, но оставил пост и подошел к скамье, шагая совершенно бесшумно даже по заледеневшей траве.
В бытность «духом» Карелу приходилось работать с лучшими фарланами, обладавшими ловкостью, изяществом и самыми смертоносными навыками. Михн был ниже и тоньше любого из этих воинов, но опытный глаз сразу выделил бы его из числа прочих. Этот человек очень напоминал Карелу черного леопарда из зверинца герцога Врерра в Тор Милисте. Тот зверь, двигавшийся со сверхъестественной грацией, буквально заворожил Карела. Какой-то пьяный воин один раз неосторожно приблизился к вольеру, и леопард мгновенно изменил позу – только что лениво отдыхавшее животное сразу приготовилось напасть.
– Вы наблюдали за ним? – неожиданно спросил Михн, вернув Карела из прошлого в настоящее.
– Я? А, да. Не знаю, чем именно он занимается, но уверен, что клинок получится потрясающий. Вообще-то меч уже готов, но Изак продолжает ковать.
– Он что-нибудь при этом говорит? – Хотя лицо Михна оставалось бесстрастным, Карелу в его голосе послышалось беспокойство.
– Я ничего не слышал, хотя он время от времени шевелил губами. А почему вы спрашиваете?
– Да просто так. Он собирается сделать на мече какую-нибудь надпись?
– Если вас так это интересует, почему вы сами не зайдете в кузню?
Михн опустил голову, и Карел почувствовал себя виноватым.
– Простите, я еще не пришел в себя, как будто впал в некий транс, наблюдая за ним. Мне кажется, он собирается сделать надпись. Правда, я еще ни разу не видел, как это делается, но там есть подходящие с виду инструменты.
– Сомневаюсь, чтобы он сделал надпись сам.
Карел глубоко затянулся трубкой.
– Вы по-прежнему говорите загадками. Может, выразитесь ясней?
Невысокий чужеземец покачал головой и отогнал дым рукой.
– Тогда давайте я вам кое-что скажу, – негромко предложил ветеран.
Михн сразу уловил изменившийся тон его голоса и застыл, чуть ли не дрожа всем телом от напряжения. Будь на месте Михна любой другой человек, Карел уже схватил бы его за грудки, но образ леопарда не выходил у него из головы. Тот пьяный воин в зверинце погиб.
Михн уже продемонстрировал при свидетелях свои воинские таланты. Друг стражника, которого Михн сбил с ног в туннеле у навесной башни, решил отомстить за поражение товарища – и в результате ему пришлось обращаться в Колледж магии, чтобы вправить вывихнутое запястье. А ребро этого огромного, злобного, хорошо натренированного воина, умело сломанное ударом ноги, до сих пор давало о себе знать.
Карел видел, что Михн легко мог бы его убить; хорошо, что в этом пока не возникло нужды.
– Мне нет никакого дела, кому и за что вы мстите, – проговорил бывший «дух». – Я шлепал Изака по попе и вытирал его слезы, я учил его, когда следует сражаться, а когда отступать. Не удивлюсь, если вы отдадите за него жизнь, но если вы что-то знаете или просто подозреваете, не смейте скрывать это от меня. А на тот случай, если вы не разглядели, напомню: Изак – белоглазый. Часто он ведет себя, как упрямый и своевольный паршивец, но я люблю его как сына и лучше него самого знаю, что у него в голове. Он может защититься от других, но совершенно беззащитен перед самим собой.
Михн посмотрел на Карела долгим взглядом – и неожиданно сник.
– Я все понимаю, – сказал он. – И прошу прощения. Я держал язык за зубами, потому что есть люди, которые ждут великих свершений, а есть такие, которые их боятся. Мне следовало доверять вам, как доверяет он.
– Итак? – спросил Карел уже гораздо мягче.
– Я думаю, он пропитывает меч магией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171