Полагаю, подобное обвинение потребует как минимум его подписи. Но даже если такая подпись и не потребуется, неужели престарелые священники потащат меня на суд?
– А темные монахи?
– Кто-кто? Это еще что-то, о чем я не знаю, – хотя должен был бы знать?
– Я… я не уверена, что должны. О них я могу сказать совсем немногое, да и никто не может сказать больше. Известно только, что они зовут себя братством Священных поучений и, как говорят, выслеживают и убивают еретиков по всему Ланду.
– Замечательно! Религиозные фанатики и убийцы, какое милое сочетание. И все же поблизости нет ни одного такого монаха, так что я в безопасности.
Изак поднялся на ноги, размышляя, почему в храмах Нартиса нет скамей. Не придумав ни одного подходящего объяснения, он отказался от дальнейших раздумий на эту тему – он и так заставил повелителя Бахля прождать слишком долго.
Кранн поправил свои длинные одежды – они были синего цвета, как и одеяния монахов Нартиса. К груди было пришпилено изображение дракона. Знатным господам полагалось все время носить свой герб; когда Изак об этом узнал, он стал обращать внимание на неброские вышивки и ювелирные украшения других аристократов. Тила заказала для него несколько изображений герба, соответствующих его высокому положению. Сам он не стал бы беспокоиться об этом, если бы не слова Тилы «ваше высокое положение». Услышав это, бывший погонщик просто не смог устоять.
Изак провел рукой по своей обритой голове и улыбнулся, подумав, что бы сказал Карел, увидев его сейчас. Юноше очень нравилось, что он может зайти в любую лавку и с ним будут носиться, как с принцем, но все попытки Тилы приобщить Изака к моде оказывались тщетными. Каждый день прибывали все новые наряды, чтобы кранн что-нибудь из них выбрал, но он упорно придерживался простой официальной одежды, хотя все его ровесники ни за что не променяли бы на нее яркие, богато украшенные платья. Зато под такой одеждой Изак мог скрывать знак, выжженный на груди, хотя до сих пор не понимал, почему держать в тайне этот знак так важно. Может, потому, что, когда вокруг кишело столько слуг и стражников, так хотелось хоть что-то утаить от посторонних глаз.
Изак спускался по главной лестнице, все больше и больше тревожась. Рядом тихо ступала Тила, пытаясь не отставать от господина. В отличие от верховного жреца Тила носила на голове белый шарф, обмотав им косу, спускающуюся по спине.
На лестничной площадке Тила спросила, не видны ли амулеты, спрятанные в ее волосах, и Изак подумал, что, наверное, еще чего-то не знает о здешних обычаях. Вообще-то он уже понял: Тила не хочет, чтобы верховный жрец заметил руну другого бога, хотя взрослым не возбранялось носить столько талисманов, сколько они захотят. Тиле достались от любимой бабушки четыре древних амулета.
– Лорд Изак, – обратился к кранну стражник у подножия лестницы, – вас ожидают. Сюда, пожалуйста.
Он указал влево, на распахнутую дверь недалеко от входа в Большой зал. В проеме стоял мастер меча Керин, явно чувствовавший себя неловко в парадном мундире, очень похожем на черно-белые одежды дворцовой гвардии. Мастер меча поклонился Изаку, и кранн озадаченно нахмурился – еще сегодня утром на тренировочной площадке Керин ругал его почем зря.
– Прошу вас, войдите, – тихо проговорил мастер. – Ведите себя спокойно и делайте, что скажут, даже если вам не захочется. Один человек собирается заглянуть в ваш разум… Это опасно, поэтому вы не должны сопротивляться, а тем более пытаться что-то сделать самостоятельно. Вам все понятно?
Изак кивнул, и Керин отступил в сторону, пропуская кранна в приемную для аудиенций.
В длинной комнате стоял лишь церемониальный трон повелителя Фарлана. Приемной пользовались крайне редко, поскольку все прошения и жалобы теперь поступали к Лезарлю, а главный распорядитель имел для этих целей специальные канцелярии как во дворце Тиры, так и в Холодных залах – бывшем дворце, превращенном в городскую администрацию, в северной части Ирьен-сквер. Лезарль заставлял людей в любую погоду выстраиваться в очередь перед Холодными залами, чтобы показать им, какими важными делами там занимаются. Из окон его личных кабинетов открывался замечательный вид на площадь.
Все находившиеся в приемной замолчали и повернулись в сторону вошедших кранна и мастера меча. Повелитель Бахль, в официальном наряде и в серебряном венце поверх капюшона, восседал на массивном троне; рядом с ним в более скромном кресле расположился верховный жрец: пурпурная и желтая отделка его синего одеяния свидетельствовала о том, что он является последователем Ларата. Возле кресла жреца стоял еще один священник в таких же одеждах.
Вопреки опасениям Изака верховный жрец – Афгер Ветлен, как подсказала Тила, – вовсе не походил на коварного приверженца Ларата. Он был костлявым стариком с болезненным цветом лица и слезящимися глазами. Жрец с трудом сидел выпрямившись; казалось удивительным, что он еще способен выполнять ритуалы своего двуликого бога. Зато второй священник, поддерживавший жреца под локоть, мерил кранна острым пронзительным взглядом. Но Изак тут же напомнил себе, что большинство людей именно так смотрят на белоглазых, поэтому тут рано делать какие-либо выводы.
Явившиеся со священниками четверо послушников жались в углу, явно побаиваясь повелителя Бахля. Их привели, скорее всего, потому, что у них имелись некоторые способности к магии, – обычно такие способности проявляются, когда человек достигает совершеннолетия. Если послушники ощущали в себе даже самую простенькую магическую силу, присутствие повелителя Бахля являлось для них нелегким испытанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171