– Оп-ла-хо?
– Облако! А это – орёл!
– Орёл…
Хозяин неба парил на огромной высоте, маленькая точка в ослепительной синеве, но у Таемлу были такие же зоркие глаза, как и у Бусого. Девчонка для чего-то решила выучить веннскую речь и упорно трудилась, указывая рукой на всё подряд и выслушивая объяснения Бусого. Занятие это казалось Таемлу невероятно весёлым. Как, впрочем, и почти любое другое занятие, за которое она бралась.
Смех смехом, а всё, за что ни бралась Таемлу, получалось у неё удивительно ладно. Вот и веннские слова с первого же раза накрепко укладывались в память. Скоро они с нею смогут по-настоящему разговаривать.
Бусого распирало желание рассказать ей обо всём. Повесть предстояла долгая, и он мучился, изобретая начало. «Ну так вот, – скажет он. – Меня принесли виллы и отдали матери и отцу…» – «Виллы?» – тут же перебьёт Таемлу, и придётся рассказывать ей о виллах. «А к ним ты откуда попал? А твои мать с отцом, они кто?…»
Солнце пекло без всякой жалости, даже сквозь рубашку обжигая незагорелую кожу. Зато вода в озере была такой же ледяной, как в Крупце. Бусый нырял в неё, разбегаясь по тёплым ладоням скал, и что-то чёрное неосязаемо уходило из тела, а обиды и беды, только что заслонявшие мир, съёживались и бледнели, из непроходимых гор становились малыми холмиками, через которые отчего бы не перешагнуть. Тем более что сила, звенящая, ликующая, победная, только прибывала.
«Да… Мне-то хорошо здесь, а дома?»
Наверное, Белки уже хватились приёмыша, поняли, что он пропал. Дошли за ним по следам до Белого Яра. И, чего доброго, застали там чужаков.
Насколько он успел мельком их разглядеть, пришлые были всё крепкие, досужие мужики. Родовичи их, конечно, скрутили, но вдруг те дали отпор? А что, если и к ним самим поспела подмога? Вдруг там целая большая ватага, которая детей ловит и в рабство потом продаёт?…
Ещё Бусому не давала покоя странная свирель в руках главаря. Та, чьи колдовские песни едва не одурманили его, не отдали сонного – голыми руками бери – на потеху пришельцам.
– Таемлу… Мне с дедом бы перемолвиться…

Река и берег

Старик ждал их возле дома. Он сидел у открытого глиняного очажка и варил уху в медном котле. Бусый поклонился ему.
– Государь Горный Кузнец…
«Почему тебя так называют, старик? Тут нигде поблизости нет кузницы… или я плохо смотрел?»
– Духовный голод паче телесного, – усмехнулся отшельник. – И кто только выдумал, будто он известен лишь образованным племенам?… Спрашивай, малыш, я постараюсь ответить.
Если по совести, Бусый заробел. Однако терять ему было почти нечего. Да и страхи, если от них прятаться, имели свойство умножаться числом.
Бусый сосредоточенно нахмурился.
– Ты говорил мне про Истину… про то, что к ней можно всю жизнь идти, как к далёкой гриве над лесом, и на закате обнаружить, что не дошёл, но зато набрал в корзину грибов. Думается мне, твоя корзинка потяжелей, чем у многих… – Старик не перебивал его, и он собрался с духом, чтобы довершить: – Ты могущественный колдун, дедушка. Ты скажешь мне, что сейчас у меня дома?…
Горный Кузнец оценивающе посмотрел на него. Потом ответил:
– Что делается сейчас у тебя дома, ты знаешь лучше меня. Там ещё ничего не успело произойти. Даже стрелы, пущенные в тебя, не перелетели Крупец.
У Бусого сам собой начал открываться рот. Краем глаза он заметил, как зажала себе рот ладошками хихикающая Таемлу. Девчонка знала что-то, чего не знал он. Бусый почувствовал себя дураком и ощутил, что краснеет. Всё-таки он спросил:
– Это как?…
Старик устроился поудобнее и помешал деревянной ложкой в котле.
– Ты угадал, малыш, в моей корзинке действительно кое-что накопилось… И я не солгал тебе, утверждая, что избегаю вмешательства в людские дела. У меня для этого немало причин, но не о том сейчас речь… Дело в том, что люди назойливы, мальчик. Всякий, кто обретает способность прикоснуться хоть к малой ниточке мироздания, привлекает завистливые и жадные взгляды. Ведь даже и тебе не дали спокойно посидеть у лесной речки, а каково пришлось мне? Так и случилось, друг мой, что однажды я употребил своё могущество, дабы отстраниться от людской алчности и суетного любопытства. Видишь ли… моё озеро и эта долина – Особенное место. Оно не вполне принадлежит миру, из которого пришли вы с Таемлу. Сюда попадает не всякий, кому случится этого пожелать, а лишь тот, кого я приглашу. И время у меня течет не так, как у вас, а быстрей или медленней, смотря как я ему прикажу.
О скрытых местах, куда одни люди попадали запросто, а другим, хоть разбейся, дороги туда было не сыскать, Бусый знал. И про Беловодье, и про заветные кулижки за кряжем Камно, за быстрой Челной. И о том, что долина Горного Кузнеца была Особенная, догадался почти сразу, как только в неё попал… Но время!… Время, которое слушается приказов! Он попробовал представить замершие в воздухе стрелы и окоченевших разбойников – кто-то с поднятой ногой, кто-то вовсе в воздухе, в прыжке, на бегу… «Как мухи в янтаре…»
Он только и нашёлся спросить:
– Это как?…
Отшельник пожал плечами.
– Это очень просто, малыш. Представь себе воду в реке. Она течёт, и по ней плывут щепки, а ты глядишь на них с берега. Берег неподвижен, но ты-то движешься невозбранно. Ты можешь идти вдоль реки, и тогда тебе покажется, что щепочки неподвижны. Ты можешь прибавить шагу и обогнать их. А можешь и побежать против течения, и тогда они понесутся навстречу… Вот и я так поступаю, смотря по тому, как мне представляется удобнее наблюдать за делами людей. Люди плывут в потоке, а я выбрался из него и сижу на берегу. Только-то и всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71