Реджи крал еду. Тощий, бледный, с дергающимся левым веком, он мог стянуть к
усок хлеба с твоей тарелки своими длинными цепкими руками так быстро, чт
о ты просто не успевал этого заметить. Таким образом я несколько раз лиша
лся своей скудной порции, пока не поймал его за этим занятием. Но для меня
так и осталось тайной, почему, умудряясь есть больше всех, он оставался са
мым худым.
Еще один из конюхов был глухим. Он флегматично рассказал мне своим монот
онным невнятным голосом, что в этом виноват его отец, слишком часто бивши
й его по уху. Его звали Берт, он иногда мочился в постели, и поэтому от него о
мерзительно пахло.
Седьмой, Джеф, был здесь дольше всех, но даже спустя десять недель еще не з
аговаривал об увольнении. У него была манера украдкой оглядываться, а лю
бое упоминание о тюрьме со стороны Джимми или Чарли расстраивало его чут
ь не до слез, из чего я заключил, что он совершил какое-то преступление и бо
ялся разоблачения. Наверное, десять недель у Хамбера были лучше тюремног
о заключения, хотя я в этом не уверен.
Они все знали обо мне от старшего разъездного конюха, Джада Уилсона. Мою н
ечестность они восприняли как нечто само собой разумеющееся, но считали
, что в истории с дочерью Октобера мне удалось дешево отделаться, и постоя
нно подсмеивались надо мной, отпуская похабные шуточки, которые, увы, сли
шком часто попадали в цель.
Их постоянная близость была для меня суровым испытанием, пища казалась т
ошнотворной, работа изматывающей, постель жесткой, холод невыносимым. Вс
е это заставило меня понять, что моя жизнь в Австралии была легкой и прият
ной даже в те минуты, когда казалась мне тяжелой ношей.
До того как я попал к Хамберу, мне было непонятно, какой дурак может платит
ь деньги откровенно бездарному тренеру, но постепенно мое недоумение ра
ссеялось. Во-первых, сама по себе конюшня меня удивила. По внешнему виду л
ошадей можно было ожидать, что их окружает грязный песок, стойла со слома
нными дверьми и облупившаяся краска. На самом же деле конюшня и двор выгл
ядели аккуратными, чистыми и процветающими, причем поддерживались в так
ом состоянии руками конюхов, не знавших, что такое дневной отдых. Сверкаю
щая витрина обходилась Хамберу всего-навсего в лишний галлон краски и б
еззастенчивое использование рабского труда.
Его обращение с владельцами лошадей, которые иногда наведывались в коню
шню, было выдержано в солидной и убедительной манере, а взимаемая им плат
а, как я узнал впоследствии, была ниже, чем у других тренеров, что и привлек
ало к нему клиентов. К тому же не все лошади в конюшне были скаковыми Ц зд
есь было несколько охотничьих лошадей, за чье содержание он получал поря
дочные суммы денег, не утруждая себя выездкой.
От конюхов я узнал, что всего семь обитателей конюшни участвовали в соре
внованиях в этом сезоне, но все семь Ц очень часто, примерно раз в десять
дней, и среди них был один победитель, два вторых места и одно третье.
Из этих семи лошадей мне не досталась ни одна. Моя четверка состояла из дв
ух скаковых лошадей, принадлежавших, насколько я понял, самому Хамберу, и
двух охотничьих. Обе скаковые лошади были гнедыми семилетками, у одной б
ыл отличный рот и плохая скорость, другая же неплохо брала тренировочные
препятствия, но обладала упрямым характером. Я пристал к Кассу, старшему
конюху, и он сказал мне их имена Ц Доббин и Сути. Таких странных для скако
вых лошадей имен не оказалось ни в программах скачек, ни в хамберовском с
писке «тренируемых лошадей», и мне представлялось весьма вероятным, что
Радьярд, Супермен, Чаркоул и все остальные провели недолгий период пребы
вания в этой конюшне под подобными ничего не говорящими псевдонимами.
Конюх, ушедший из скачек, никогда не догадается связать Доббина или Сути,
за которыми он когда-то ухаживал, с Радьярдом, который будет принадлежат
ь другому тренеру и выиграет скачки два года спустя. Но почему, почему он и
х выиграет? Об этом я по-прежнему не имел ни малейшего понятия.
Холода наступили, продолжались и не собирались кончаться. Но предыдущая
зима, по словам конюхов, была несравненно страшнее. Я вспомнил, что в прошл
ом январе и феврале жарился под летним солнцем. Интересно, как Белинда, Хе
лен и Филип провели каникулы? Что бы они подумали о моем грязном унизител
ьном полусуществовании? А что подумали бы мои работники, увидев, как низк
о пал их хозяин? Эти мысли немало забавляли меня, они не только помогали ко
ротать утомительные часы, но и не позволяли мне потерять свое внутреннее
«я».
Шли дни, заполненные нудной тяжелой работой, и я начал сомневаться в том, ч
то соображал, что делаю, когда ввязался в этот маскарад. Выражение моего л
ица, речь и жесты постоянно принимали участие в спектакле, изображая туп
ую грубость. Я работал спустя рукава. Но мало-помалу притворство станови
лось все легче. Может быть, если достаточно долго притворяться опустивши
мся мерзавцем, в конце концов им и станешь? А если непрерывно наступать на
свое человеческое достоинство, то в один прекрасный день перестанешь за
мечать его отсутствие? Я надеялся, что подобные вопросы останутся для ме
ня чисто академическими, и считал, что могу не слишком беспокоиться за се
бя, пока сохраняю способность иронически относиться к своему положению.

Моя уверенность, что через три месяца пребывания в конюшне работнику вся
чески дают понять, что ему лучше уволиться, полностью подтвердилась исто
рией с Джефом Смитом.
Хамбер никогда не выезжал верхом со своими лошадьми Ц он приезжал на тр
енировку в автомобиле и возвращался в конюшню, когда там еще никого не бы
ло, чтобы проверить, выполнены ли все его приказания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86