– Майор, – выдохнул я. От жуткого, чудовищного подозрения перехватило горло. – Ведь вы не подложили опять бомбу в их самолет? Там нет... о Боже... еще одной бомбы?
– Я... я... – Язык не слушался его.
– Майор! – Я высвободил руки и схватил его. Шляпа Эмброуза упала и незамеченной покатилась по грязному полу. В ярости я сдавил его руки. – Майор, там нет еще одной бомбы?
– Нет... Но...
– Что "но"?
– Я думал... вы поведете самолет... я думал, вы с ними... а вы бы справились...
– Майор! – Я тряс его так, будто собирался оторвать ему руки. – Что вы сделали с самолетом?
– Я видел, как вы пришли вместе с ними... как вернулись к самолету... как рассматривали карту... как проверяли самолет... Я был уверен... что вы поведете самолет... и вы... вы бы справились... Но Нэнси Росс... Боже мой, Боже мой...
Я отпустил одну его руку и с силой ударил по лицу.
– Что вы сделали с самолетом?
– Все равно вы... уже ничего не сможете...
– Я верну ее. Сейчас же посажу самолет.
– Нет, – покачал он головой, – не сможете... У нее нет радио... Я приклеил... – Он сглотнул и приложил руку к тому месту, по которому я ударил. – Я прикрепил к главному электрокабелю пакетик с азотной кислотой...
Отпустив майора, я глядел на него, чувствуя, как холодное отчаяние подкатывает к горлу. Потом машинально поднял шляпу Эмброуза и кинулся к дверям. Я бежал по паддоку, потом по скаковой дорожке. Бежал. Бежал, не останавливаясь, к самолету. Меня не интересовало, зачем майор это сделал. Я вообще не думал о майоре. Только мысль о Нэнси билась в голове. Что она, такая неопытная, будет делать в воздухе с полностью испорченной электропроводкой?
Конечно, она может долететь. Мотор не остановится. Некоторые приборы будут работать. Альтиметр. Показатель скорости. Компас. Ни один из этих важных приборов не откажет, потому что они не работают на электричестве.
Зато стрелки приборов, определяющих работу мотора, будут стоять на нуле. И стрелка, показывающая количество горючего в баках, тоже застынет на нуле. И Нэнси не узнает, сколько у нее осталось горючего, хотя она, конечно, помнит, что у нее горючего на два часа полета.
Самое плохое, что нет радио. Она не сможет связаться с землей и не сможет принимать сигналы авианавигационных маяков. Но... десятки людей летают вообще без радио, у них даже нет установки на борту. Если она подумает, что заблудилась, то может сесть на первом же подходящем поле.
Мелькнула мысль, что, может, пока еще ничего не случилось. Может, радио еще работает. Может, азотная кислота еще не разъела главный электрический кабель.
На земле я слишком далеко, чтобы меня услышали. Но если я быстро поднимусь в воздух, то могу связаться с манчестерским контрольным постом, объяснить им ситуацию, и они сообщат ей, что надо немедленно приземляться... А когда она будет в безопасности на земле, ничего нет проще, как починить кабель.
Я протянул Эмброузу шляпу. Он ждал возле самолета, пока я займу свое место. Не теряя ни секунды, я сел за штурвал и, только он устроился справа от меня, запустил мотор, надел наушники и включил радио.
– Почему такая спешка? – буркнул Эмброуз, когда мы катили к дальнему концу поля, чтобы развернуться.
– Надо послать радиосообщение Колику Россу. Он в воздухе впереди нас.
– А-а, тогда ладно. – Он мрачно кивнул. Эмброуз видел, что они прилетели после нас и что Нэнси вела самолет.
Вероятно, он считал, что я не имею права спешить, не спросив на то его разрешения. Его хватил бы удар, узнай он, что я не собираюсь везти его в Кембридж, пока не буду уверен, что Нэнси и Колин в безопасности.
На борту были всего одни наушники, и Эмброуз не мог слышать, какие сообщения приходят к нам, и вряд ли при шуме мотора он поймет, что передаю я, ведь микрофон тесно прижат к губам. И я решил хоть на время оттянуть взрыв его негодования, когда он поймет, что мы не летим в Кембридж.
Поднявшись на двести футов, я связался с диспетчером воздушного движения в Ливерпуле. Объяснил, что у Нэнси может испортиться радио, и спросил, слышит ли он ее.
Да, он слышал и передал ее контрольному посту в Престоне. Пока самолет не вышел из зоны, я оставался на частоте Ливерпуля, и поэтому попросил его выяснить в Престоне, есть ли у них с ней контакт.
– Ждите, – сказал он.
Через долгие минуты он снова включился.
– Они слышали ее, – коротко сообщил он. – Связь прервалась в середине передачи. Теперь они не могут вызвать ее.
Проклятый майор! Кровь бросилась мне в лицо. Тупой, опасный человечек.
– Они знают, где она сейчас? – Я постарался, чтобы голос звучал ровно.
– Ждите. – Тишина. Потом он снова заговорил: – Она в зоне Личфилда, на высоте пять-три, пять-четыре.
– На высоте? – недоверчиво переспросил я.
– Подтверждаю.
Мы тоже непрестанно набирали высоту. Прошли неплотную облачность на высоте две тысячи футов и теперь выбрались на яркое солнце на высоте четыре тысячи футов. Под нами во все стороны плотное ватное одеяло скрывало землю. Нэнси, конечно, тоже пришлось подняться на такую же высоту, потому что к востоку от Манчестера Пеннинские горы поднимаются вверх на три с лишним тысячи футов, а их высокие пики прячутся в облаках. У нее нет другого выбора: или она поднялась вверх, или вернулась назад. Она не увидит никакой опасности в том, что наберет высоту. С радионавигацией и при хорошей погоде в Кембридже это самое разумное, что можно сделать.
– Пункт ее назначения Кембридж. Можете проверить погоду там?
– Ждите. – На этот раз пауза затянулась. Затем его голос невозмутимо произнес: – Погода в Кембридже: с юго-запада быстро распространяется облачность, нижний уровень – тысяча двести футов, верхний уровень – три тысячи пятьсот футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65