Я подумал, что этот кофе мне как слону дробина.
— Пойдите погуляйте часок, моя дорогая! — ласково сказала бабушка сиделке и улыбнулась со старческим лукавством.
Джет ван Эльц, работавшая вопреки расписанию — после недели работы ей полагалась неделя отдыха, — спросила, застанет ли она меня, если вернется через час, Я готов был ответить, что меня она может застать в любое время, но, когда Джет вышла на улицу, в холодный и сырой, чисто английский ноябрьский денек, я первым делом позвонил другой девушке.
Я осторожно поздоровался с Белладонной. Узнав меня, она взвизгнула так, что я едва не оглох.
— Перри! Папа мне еще вчера сказал, что ты жив. Просто не верится! Мы все думали, что ты утонул.
— Как видишь, нет, — успокаивающе заверил я и спросил, где можно найти Криса.
— А я за него замуж выхожу, знаешь?
— Поздравляю.
— Ну еще бы, он сделал мне предложение после того, как я целый день считала его мертвым! Это просто нечестно.
— Ничего подобного, — улыбнулся я. — Ты просто выдала свои истинные чувства. Так где же он?
— Да тут он. Он заехал повидаться с Оливером Квигли, бог знает зачем, бедняга просто не в себе, несмотря на то, что папа вовсе не собирается подавать на него в суд за кобылку, а потом Крис поедет на работу, он уже собирается. На самом деле он провел ночь здесь… со мной. Не в первый раз… И зачем я тебе все это рассказываю?
Я кое-как разобрался, о чем речь, и спросил про кобылку. Жива она, или как?
— Жива, жива, — сказала Белл. — Тяжело больна, но пока не умирает. Только хвост и грива выпадают. Теперь контора по лошадиным расследованиям говорит, что дело вовсе не в том, что ей в сене попалась амброзия — травка такая вредная, — они сперва решили, что ее нарочно накормили амброзией, чтобы испортить. Но теперь они говорят — ни за что не поверишь! — можешь себе представить, они говорят, что у нее лучевая болезнь!
Я рухнул на бабушкин диван, точно меня ударили в солнечное сплетение.
— Э-э? — бессмысленно проблеял я.
— Лучевая болезнь! — с отвращением повторила Белл. — Они говорят, что у кобылки еще очень легкая форма, если она вообще бывает легкая. И что ее, по-видимому, облучили радием или чем-то таким. Нет, ну откуда на конюшне радий? Папа просто в бешенстве. Крис сказал, что ты мог знать, где взять радий. Он говорил, что ты и в уране с плутонием должен разбираться, потому что ты не только метеоролог, но еще и физик.
— Хм… — сказал я. — Ну что я могу сказать? Добыть радий очень сложно, но все же возможно. Мария Кюри выделила его из уранита сто или больше лет тому назад в Париже. Но остальные… — Я осекся. — Постой-ка. Крис говорил обо мне, как о мертвом?
— Да, Перри. Ты извини, мы все так думали…
Я сказал, чтобы она не беспокоилась на этот счет, разузнал, где и когда можно будет застать Криса, передал наилучшие пожелания ее папе. Потом уселся в кресло рядом с инвалидной коляской бабушки и рассказал ей обо всем мало-мальски важном, что повидал, перечувствовал и передумал со дня ленча у Каспара Гарви в Ньюмаркете.
Бабушка слушала так, как будто побывала всюду вместе со мной, как будто ее глаза и уши дублировали мои собственные.
Под конец бабушка в большой тревоге сказала:
— Перри, тебе следует раздобыть информацию и заручиться помощью.
— Это понятно, — согласился я, — но у кого и чьей?
Разумеется, первой вылезла замшелая фраза «обратиться к властям». Ну, и кто у нас власти? Предположим, я зайду в ближайший полицейский участок и расскажу все как было. И кто мне поверит?
Я поразмыслил.
— Возможно, мне стоит обратиться в Комитет по здоровью и безопасности.
— А это кто такие?
— Они следят за фабриками.
Бабушка покачала головой, но я все же разыскал телефон этого комитета в справочнике, в разделе «Государственные учреждения», позвонил им и договорился, что через час подъеду. Иногда полезно быть Перри Стюартом, метеорологом, который чуть ли не каждый день появляется на экране.
Джет ван Эльц вернулась минута в минуту. В ее карих глазах светилась теплота Евы, а на щеках горел ноябрьский холодок. Через мою жизнь прошло немало сиделок, исполненных щедрости и душевного тепла, которых хватало ровно до конца рабочей недели. Но на этот раз, пока Джет готовила кофе на кухне, моя всевидящая прародительница неожиданно предупредила меня, чтобы я не заваривал каши, которую не смогу расхлебать. Я усмехнулся и дал обещание, а про себя подумал, что там видно будет.
— Я серьезно! — сказала бабушка. — Ты можешь быть очень убедительным, когда этого хочешь. Даже чересчур.
Впрочем, на первую встреченную мною «власть», почтенную матрону лет пятидесяти, я особого впечатления не произвел. Для начала она указала на тот факт, что я — не фабрика.
— Мне нужно поговорить о торговой компании, — возразил я.
Матрона поджала губы.
— Это имеет какое-то отношение к погоде?
— Нет.
Она некоторое время бесцельно смотрела в пространство, затем вздохнула, нацарапала несколько слов на листке бумаги и вручила листок мне.
— Попробуйте обратиться туда, — сказала она. — Кто его знает!
По указанному адресу обнаружился офис, расположенный под крышей издательства, выпускавшего учебную и научно-популярную литературу.
Следуя указаниям сидевшего внизу охранника, я поднялся на лифте. Когда дверь открылась, меня встретила молоденькая секретарша с длинными сальными неопределенно-русыми волосами и в длинной мятой неопределенно-коричневой юбке.
— Здравствуйте, меня зовут Мелани, — начала она и осеклась. — Ой! Вы, случайно, не Перри Стюарт? Господи, помилуй! Сюда, пожалуйста.
Кабинет, куда она меня проводила, был невелик, а его хозяин, напротив, очень велик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81