Малкольм несколько мгновений молчал, потом сказал:
— Я перед тобой в долгу. Увидимся завтра, — и положил трубку.
Я заказал билеты на самолет до Калифорнии и до вечера гулял по Нью-Йорку, как и во все предыдущие дни. Размышлял о неприятностях, оставшихся в Англии, и приходил к ужасным выводам.
Малкольм сдержал слово. Я обрадовался, что он прилетел без Рэмзи. Тот решил, что штат Коннектикут без него не выживет. Малкольм сказал, что Рэмзи должен быть здесь в среду, мы три дня проведем на скачках и в субботу ночью отправимся в Австралию.
Яркие голубые глаза Малкольма задорно сверкали, он казался бодрым и веселым. В первые же минуты он сообщил мне, что они на пару с Рэмзи купили еще четырех лошадей и собираются заключить соглашение, чтоб купить потом еще нескольких.
«Неудержимый лесной пожар», — подумал я и посочувствовал своим бедным братьям.
В «Беверли-Уилшир» мы сняли прекрасный номер люкс с роскошными красными обоями и цветастыми турецкими коврами в спальнях. Розовые портьеры с замысловатым рисунком, нежно-кремовые занавеси над кроватями, отделанные шнуром, наводили на мысли о шаловливом стиле эпохи короля Эдуарда. Эти комнаты созданы для того, чтобы жить здесь было приятно и весело. Даже самым требовательным жильцам понравились бы небольшие балкончики, с причудливыми решетками из кованого железа у каждого окна, с аркой наверху, с видом на фонтаны и сад апельсиновых деревьев.
Мы пообедали внизу, в баре, где столы занимали только половину зала и играла музыка. Малкольм заметил, что я похудел.
— Расскажи мне о лошадях, — попросил я. Малкольм стал увлеченно рассказывать, я слушал, пока мы ели копченую осетрину, салат, заливную телятину, пили кофе.
Он начал:
— Ничего страшного, что они все не такие породистые, как Блу Кланси или Крез. Все четыре обошлись нам меньше чем в миллион долларов, и все они двухлетки, годные для скачек. Отличная родословная, можно сказать, самая лучшая. Один даже от самого Алидара.
Я слушал как зачарованный. Малкольм запомнил родословную всех этих лошадей до третьего колена, и фразы вроде «взял приз на скачках» или «все жеребята от него — будущие чемпионы» произносил так, будто всю жизнь только и занимался лошадьми.
— Можно спросить тебя кое о чем? — внезапно сказал я.
— Не знаю, пока ты не скажешь о чем.
— Ничего… м-м-м… Скажи, насколько ты богат?
Малкольм рассмеялся.
— Это Джойси подговорила тебя спросить?
— Нет, мне самому интересно.
Он задумался.
— Хм. Не могу сказать с точностью до миллиона. Каждый день все меняется. Наверное, что-то около ста миллионов фунтов. Даже если я пальцем не пошевелю, они будут приносить в год где-то по пять миллионов чистого дохода, но ты же меня знаешь — я так через месяц помру со скуки.
— За вычетом налогов? — спросил я.
— Конечно. Налоги обычно высчитываются автоматически. На лошадей я потратил всего только годовую прибыль за счет процентов. Не так уж и много. И не больше — на все те проекты, из-за которых семья подняла такой гвалт. Я же не сошел с ума. Когда я сыграю в ящик, каждому из вас достанется изрядный куш. Даже больше, чем сейчас. Только бы прожить подольше. Можешь так им и сказать.
— Я сказал им, что ты записал в завещании: в случае насильственной смерти все состояние пойдет на благотворительность.
— И как я об этом не подумал?
— Ты не думал над тем, чтобы дать им какую-то сумму сейчас, прежде чем ты… э-э-э… сыграешь в ящик?
— Ты знаешь мое мнение.
— Да.
— И ты меня не одобряешь.
— В целом я с тобой согласен. Страховые фонды были немаленькими, когда ты их учредил. Не многие отцы так щедры к своим детям. Но твои дети не безупречны, и некоторые из них угодили в неприятности. Если бы кто-то истекал кровью, ты ведь купил бы ему бинты?
Малкольм откинулся на спинку стула и уныло уставился на свой кофе.
— Это они послали тебя выпрашивать у меня деньги? — спросил он.
— Нет. Я просто расскажу тебе, что происходит с ними, а там уж сам решай, как поступить.
— Ладно. Только не сегодня.
— Хорошо. Знаешь, я выиграл скачку в Кемптоне.
— Правда?! — Он живо заинтересовался, стал расспрашивать о подробностях. Малкольм не желая слушать о своем скандальном семействе и о тайном убийце. Он устал от того, что его постоянно поносят и в то же время изводят просьбами. Отец чувствовал себя в безопасности в Калифорнии, хотя, я специально спросил для интереса, записал нас в гостинице под фамилией Уотсон.
Он сказал на это:
— Мало ли. Знаешь, в британских газетах ведь сообщили, что Блу Кланси участвует здесь в скачках, а Рэмзи говорит, что в этой гостинице соберутся почти все организаторы Кубка коннозаводчиков. У них здесь будут специальные комнаты для приемов и отдельный буфет. В среду, сказал он, здесь будет полно народу со всего света — приедут на скачки. И если кто-то захочет меня выследить — где, ты думаешь, он будет искать в первую очередь?
— Да, Норман Вест дал нам очень хороший совет.
— Я тоже так считаю.
На следующее утро Уотсоны, отец и сын, завтракали на свежем воздухе у бассейна, сидя на белых стульях за белым столиком, под ярко-желтым зонтиком от солнца. Мы разглядывали апельсины, сочные оранжевые мячики среди темно-зеленой листвы, и разговаривали об ужасных вещах.
Я спросил между делом, помнит ли Малкольм, как старый Фред взрывал пни.
— Конечно, помню. Чертов идиот чуть не погиб. Это как-то связано с бомбой в Квантуме?
— Старший инспектор Эйл считает, что это могло навести кого-нибудь на мысль.
Малкольм согласился:
— Наверное, так и получилось.
— Инспектор или кто-то из его людей расспросили Фреда, чем он взрывал кордит… — я рассказал Малкольму, что кордит все еще лежал в сарае для инструментов, — …и Фред сказал, что у него были детонаторы, но после первого взрыва ты выбежал и отобрал их у него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111