За эти выходные я, помимо дружбы, начал испытывать к нему некоторое уважение.— Если ты захочешь прогнать эти программы, — сказал Питер, — тебе понадобится компьютер «Грэнтли».— Я и не собирался... — начал я.— Ну, может, Вильяму будет интересно. Он ведь помешан на скачках, разве нет?— Да, пожалуй.— Я потратил на них так много времени... Мне действительно хотелось бы знать, как они работают в деле. В смысле, от кого-то, кто действительно разбирается в лошадях.— Ладно, — сказал я. — Но компьютеры «Грэнтли» на дороге не валяются, а у Вильяма экзамены на носу, так что если мы и пустим эти программы в ход, то не скоро.— Мне тебя очень не хватает, — сказал Питер. — Все эти звонки, они меня буквально убивают! Послушай, а когда ты отвечал на звонки, тебе не звонили такие люди, буквально кипящие злобой в адрес Донны?— Были и такие.— Но ведь они ее никогда даже не видели!— Просто неуравновешенные личности. Не слушай их, и дело с концом.— А что ты им отвечал?— Советовал обратиться к доктору.Наступила несколько неловкая пауза, а потом Питер точно взорвался:— Господи, лучше бы Донна действительно обратилась к врачу! — Он всхлипнул. — Я ведь даже не знал!.. В смысле, я, конечно, знал, что она хочет ребенка, но я думал, ну, раз мы не можем иметь детей, так что ж поделаешь... Мне и в голову не приходило!.. В смысле, она ведь такая тихая, мухи не обидит... Она никогда даже виду не подавала... Мы ведь очень любим друг друга, ты знаешь. Или, по крайней мере, я думал...— Питер, прекрати.— Хорошо... — Пауза. — Да, конечно, ты прав. Но так трудно думать о чем-то другом...Мы поговорили еще немного, но все на ту же тему, и когда я повесил трубку, у меня почему-то осталось ощущение, что я сделал для Питера больше, чем был обязан.Через два дня, вечером, Питер пошел на реку, на свой катер с каютой на два места, залить баки водой и топливом, установить новые газовые баллоны для кухни и вообще проверить, все ли в порядке.Он мне говорил, что боится, что аккумуляторы садятся, и что, если он не купит новые, в один прекрасный день они сядут и утром будет невозможно завести мотор. Питер говорил, что однажды такое уже случилось. Он решил проверить, в порядке ли аккумуляторы. Аккумуляторы были в порядке. Когда они дали искру, вся корма катера взлетела на воздух. Глава 3 Мне сообщила Сара.Голос Сары по телефону звучал напряженно и измученно. Заметно было, что она изо всех сил старается держать себя в руках.— Говорят, это был газ либо пары бензина. Точно еще не известно.— А Питер?..— Питер погиб, — сказала она. — Там рядом были люди. Они видели, как он метался и на нем горела одежда... Он бросился в воду... но когда его достали... — Внезапная пауза. Потом медленно:— Нас там не было. Слава богу, нас с Донной там не было.Меня трясло и чуть подташнивало.— Мне приехать? — спросил я.— Нет. Сколько времени?— Одиннадцать.На самом деле, я как раз разделся и собирался лечь спать.— Донна спит. Это снотворное действует мгновенно.— А как... как она?— О господи! Ну, как ты думаешь? — Сара редко говорила таким тоном; по одному этому можно судить, как все было ужасно. — А в пятницу, послезавтра, этот суд.— Ничего, судьи будут к ней снисходительны.— Только что звонила какая-то баба, которая сказала, что, мол, так ей и надо.— Наверно, мне все-таки лучше приехать, — сказал я.— Ну как ты приедешь? У тебя школа. Не беспокойся. Я управлюсь. Доктор сказал, что несколько дней подержит Донну на сильном успокоительном.— Тогда дай мне знать, если что-то понадобится.— Хорошо, — сказала Сара. — А теперь спокойной ночи. Я ложусь спать. Завтра столько дел...— Спокойной ночи.Я долго лежал без сна и думал о Питере и о том, что смерть несправедлива; а утром я пошел в школу и целый день то и дело вспоминал о нем.По дороге домой я обнаружил, что кассеты по-прежнему лежат в бардачке, в куче всякого хлама. Загнав машину в гараж, я вложил кассеты в коробки, сунул их в карман пиджака и отправился в дом, как обычно, с пачкой тетрадей.Телефон зазвонил почти сразу, как я открыл дверь. Я думал, что это Сара, но это оказался Вильям.— Ты мне чек послал? — спросил он.— О черт! Забыл.Я объяснил ему, в чем дело, и Вильям признал, что при таком раскладе все на свете забудешь.— Сейчас же напишу и отправлю прямо на ферму.— Ладно. Знаешь, мне правда жалко Питера. Он мне показался славным малым.— Да.Я рассказал Вильяму о кассетах и о том, что Питер хотел знать его мнение.— Малость поздновато.— Но они все равно могут тебя заинтересовать.— Ага, — сказал он без особого энтузиазма. — Наверно, какая-нибудь очередная дурацкая система угадывания. Тут есть компьютер где-то в математическом отделении. Я спрошу, какой он у них. Слушай, как ты отнесешься к тому, что я не стану поступать в университет?— Отрицательно.— Ага. Я этого и боялся. Но, знаешь, братец, тебе придется с этим смириться. В этом семестре у нас много трепались насчет того, что пора выбирать себе призвание, но на самом деле, я думаю, это призвание выбирает тебя. Я стану жокеем. С этим ничего не поделаешь.Мы простились, и я положил трубку, думая, что бороться с человеком, который в пятнадцать лет уже уверен, что призвание его выбрало, совершенно бесполезно.Вильям был легкий и гибкий, уже не ребенок, но еще не мужчина. Ему еще предстояло подрасти. Я с надеждой подумал, что, возможно, природа со временем заставит его вымахать до моих шести футов — и отказаться от мечты всей его жизни.Почти сразу после Вильяма позвонила Сара. Она разговаривала решительным и жестким тоном секретарши. Шок миновал, и изнеможение прошло. Она говорила отрывисто и деловито, — видимо, день был очень напряженный.— Похоже, Питер просто был неосторожен, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88