От одной только мысли мне стало больно. Я дал обещание, вовсе не собираясь его выполнять, и справился насчет Конингин Битрикс, назвав имя по буквам.
— Не знаю лошади с таким именем, но я могу выяснить утром. Я поинтересуюсь у Уэзерби, есть ли вообще такая кличка, и, если они скажут «да», значит, эта лошадь не заявлена на состязания.
— Огромное спасибо.
— Ерунда. Я слышал, у тебя умер брат. Вот несчастье.
— Да... А откуда ты знаешь?
— Мне сейчас звонил Николас Лоудер и рассказал про твою дилемму. Он хотел, чтобы я убедил тебя отдать ему Дазн Роузез.
— Вот идиотизм. Я имею в виду его звонок. Он усмехнулся.
— Я так ему и сказал. Я ответил, что мне это раз плюнуть, но он, кажется, меня не понял. В любом случае это ничего бы не решило. Жокеям не разрешается держать скаковых лошадей для соревнований. Даже если ты и предоставишь ему свою лошадь, все равно будет считаться, что она принадлежит тебе.
— Нет сомнений, что ты прав.
— Голову на отсечение.
— А Лоудер ведь играет в тотализатор, да? — спросил я. — И довольно активно...
— Я слышал, что да.
— Он сказал, что Дазн Роузез бежит в Йорке в субботу.
— В таком случае, может, мне поставить за тебя? Кроме запрета выставлять лошадей на состязания жокеям не разрешалось и делать ставки. Однако это всегда можно было обойти, например, при помощи верных друзей.
— Пока, пожалуй, не стоит, — ответил я. — Но в любом случае спасибо.
— А ты не против, если я на него поставлю?
— Что ж, пожалуйста. В том случае, если Уэзерби допустит его до состязаний.
— Да, загадочка, — отозвался он. — Приходи как-нибудь выпить по рюмочке, заглядывай вечерком.
Я пообещал ему заглянуть.
— И смотри, поосторожнее там.
Положив трубку, я улыбнулся его прощальной фразе. Жокеям платили вовсе не за осторожность. Для них это не было главным. Майло пришел бы в ужас, если бы я последовал его совету.
* * *
Утром Брэд отвез меня в банк, клиентом которого была компания «Саксони Фрэнклин», где я встретился с его менеджером. Молодой и энергичный, он говорил нарочито медленно, словно ожидая, пока его клиент сообразит. «Может быть, это он глядя на мои костыли?» — подумал я. Через пять минут он понял, что я не слабоумный. Затем он поведал мне, что Гревил взял в банке солидную сумму, и выразил надежду на то, что я расплачусь с банком.
— Полтора миллиона американских долларов наличными.
— Полтора миллиона долларов? — переспросил я, пытаясь не показывать, что от его сообщения у меня чуть не перехватило дыхание. — На что?
— На приобретение алмазов. За алмазы, купленные у «Ди-ти-си» — «Си-эс-о», обычно платят наличными, в американских долларах.
Для менеджеров банков, расположенных вокруг Хэттон-Гарден, похоже, это было не в диковинку.
— Он не занимается... не занимался алмазами, — возразил я.
— Он решил расширить сферу деятельности, и мы, естественно, предложили ему свои услуги. Ваш брат долгие годы был нашим клиентом и, к вашему сведению, честным и добросовестным бизнесменом. Мы ценим это. Мы несколько раз давали ему ссуды, и он всегда аккуратно расплачивался с нами точно в срок. — Он откашлялся. — Эта ссуда, взятая три месяца назад, должна быть погашена в течение пяти лет, и, поскольку она предоставлена компании, а не вашему брату лично, сроки, несмотря на его кончину, останутся неизменными.
— Да, понимаю, — сказал я.
— Насколько я понял из нашего вчерашнего разговора, вы намерены продолжать дело брата?
Вместо некоторой тревоги в его голосе мне слышалось облегчение. Но почему? Или я чего-то недопонимал?
— Вы располагаете какими-нибудь гарантиями?
— Соглашение. Мы дали ссуду под капитал «Саксони Фрэнклин».
— Все камни?
— Столько, сколько понадобится, чтобы рассчитаться с долгом. Но главной гарантией всегда были честность и деловые качества вашего брата.
— Я не специалист по камням, — сказал я, — так что, вероятно, продам компанию после утверждения завещания.
Он безмятежно кивнул.
— Возможно, это правильное решение. Мы рассчитываем, что «Саксони Фрэнклин» расплатится с долгом в срок, но мы не против переговоров с ее покупателями.
Он дал мне подписать кое-какие бумаги и попросил у меня образцы моей подписи, чтобы я мог ставить свое имя на чеках «Саксони Фрэнклин». Не спросив о моем опыте как бизнесмена, он пожелал мне удачи.
Я поднялся на свои костыли и пожал ему руку, думая о том, чего так и не сказал.
Не сказал я ему о том, что я жокей, отчего весь Хэттон-Гарден мог бы запаниковать. И я не сказал ему, что, если Гревил и купил алмазов на полтора миллиона долларов, я понятия не имел, где они.
* * *
— Алмазы? — переспросила Аннет. — Но я же говорила вам, что алмазами мы не занимаемся.
— Менеджер банка уверяет, что Гревил недавно приобрел некоторое количество. Где-то в «Ди-ти-си» — «Си-эс-о».
— Центральное торговое объединение? Это «Де Бирс». «Ди-ти-си» — их компания по продаже алмазов. Нет, нет. — Она встревоженно посмотрела мне в лицо. — Не может быть. Он ничего об этом не говорил.
— А скажите, за последние три месяца спрос увеличился?
— Как обычно, — кивнув, ответила она. — Бизнес всегда разрастается. Мистер Фрэнклин неизменно возвращается из своих поездок с новыми камнями. Красивыми камнями, так как не может устоять. Наиболее интересные экземпляры он продает ювелиру, который имеет магазины в таких местах, как Найтсбридж и Бонд-стрит. Это великолепная бижутерия, но камни настоящие. Многие украшения просто уникальны, выполнены с одним-единственным камнем. Это человек с большим именем. Некоторые его произведения ценятся на уровне Фаберже.
— Кто это?
— Просперо Дженкс, — ответила она, ожидая с моей стороны хоть какого-то намека на благоговение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103