Но мне пришлось сказать Кэри, чтобы ты больше не подходил к моим лошадям, а не то я передам свои дела в другую клинику. Хотя мне не хотелось бы этого делать после стольких лет. Я так и сказал ему. Настало время прекратить это живодерство.Кен даже не пытался защищаться. Иглвуд угрожающе кивнул в его направлении, сделал жест тростью, приказывая освободить дорогу, и захромал прочь.— Вот видишь… — сказал Кен, побледнев и дрожа, как во время пожара. — Я ведь его понимаю. Лошадь, которая погибла в четверг утром, была из его конюшни.— Со стороны мне показалось, что это не первый неприятный случай.— Ты прав, не первый. Еще одна его лошадь скончалась на столе около месяца назад, когда я делал ей операцию дыхательных путей. А одна умерла прямо у него в боксе… — В голосе Кена зазвучали теперь уже ставшие знакомыми нотки отчаяния. — Я не допустил ни одной ошибки, я всегда работаю с максимальной осторожностью. Они просто умерли.— М-м… Почему бы тебе не рассказать обо всех неожиданных смертельных исходах, соблюдая точную хронологию? Назови имена всех владельцев и тренеров, расскажи все, что ты знаешь о них особенного или необычного. Если ты уверен, что все делал правильно, мы должны найти этому другое объяснение.— Какое объяснение?— Ведь это могло быть преднамеренное убийство.— Невозможно. В этом-то вся беда. Я сто раз все перепроверил. Сто раз прокрутил все в голове. Я не мог уснуть… Да и какой смысл было их убивать?Я вздохнул.— Давай начнем с перечисления событий.— Мне потребуются мои записи… — Он запнулся, еще больше помрачнев. — Все мои записи сгорели.Мы отошли в сторону от двери в бар и остановились у комнаты для взвешивания. Я заметил, как несколько человек покосились на Кена, но решил, что это из-за его расстроенного вида. Однако впоследствии я не раз слышал, как Иглвуд, характерно глядя, делился своим мнением: «…развалить такую фирму…», «…я потерял троих… не может продолжаться». «Интересно, — подумал я, — в какой момент мнение превращалось в клевету?»— Ты должен перестать докапываться, в чем ты ошибся, — сказал я Кену. — И постарайся поразмыслить, как можно подготовить убийство тех лошадей, которые погибли. Вспомни об игле и нитке, которые ты нашел в кишечнике. То есть подумай обо всех известных тебе способах убийства лошадей.— Но я… — Он умолк в нерешительности.— Знание еще не вина, — сказал я. — Знать, как всадить нож между ребер, вовсе не означает совершить преступление.— Однако, если ты знаешь, как это сделать, всегда можно предположить, что это был именно ты.— А ты знаешь как.— Ну… каждый ветеринар знает.Я посмотрел на его вытянувшееся несчастное лицо с обеспокоенными светлыми глазами и понял, что он не хочет делиться информацией, которая могла звучать как признание. Это были те же сомнения, что и в ночь пожара. «Рано или поздно, он скажет, — подумал я. — Но чем скорее, тем лучше».У него за спиной я увидел Белинду, целеустремленно пробиравшуюся к нам, и пожалел, что мы не забрались подальше в глубь бара.— Подумай над перечнем, — напомнил я Кену. — Встретимся завтра рано утром в клинике. Будь один.— Во сколько?— В восемь сможешь?— Ладно… — Он оглянулся, чтобы понять, куда я смотрю. Белинда была от нас шагах в шести. — Хорошо, в восемь.— Что восемь? — спросила Белинда, услышав конец фразы.— Номер восемь в следующем забеге, — объяснил я.Кен закрыл глаза.— В чем дело? — спросила Белинда.— Ни в чем. — Он открыл глаза, улыбнулся и полез за бумажником. — Солнышко, сходи, поставь для меня пятерочку на номер восемь. Ты же знаешь, я не люблю, когда люди видят, как я делаю ставки.— Восьмой безнадежен, — заявила она.— Все равно…— Ладно, но ты сумасшедший.Она пошла к кассам тотализатора, а Кен тут же спросил:— Почему ты не хочешь, чтобы она тоже пришла?— Если ты будешь один, ты расскажешь мне больше и подробнее. А с ней я поговорю в другой раз.Он подумал и сказал:— Может, ты и прав. Ты потрясающий врун.— Я решил, что так будет лучше.— Все равно, ты меня удивил. Так быстро нашелся!— Годы практики.— Надо же.Когда Белинда вернулась, мы поднялись на трибуну, чтобы посмотреть забег. Ко всеобщему удивлению, номер восемь пришел первым. Трибуны встретили победу безнадежного участника молчанием. А довольная улыбка Кена потухла, когда он узнал, что Белинда поставила его пятерку не на номер восемь, а на фаворита.— Люди и из-за меньшего разводились, — сказал Кен, стараясь сохранить доброе расположение духа.— Восьмой никуда не годился, — настаивала Белинда. — Я хотела, чтобы ты выиграл.Восьмой номер принес целое состояние тотализатору и стал причиной ссоры между обрученными. Я оставил их одних решать возникшую проблему, а сам отправился искать Аннабель. Я нашел ее возле загона, куда она привела своих подопечных.После двадцатиминутной разлуки мы приветствовали друг друга, как старые друзья. Экспедиция к призовому столбу заставила быстрее забиться наши сердца и явно подняла настроение. Наши японцы оживленно спорили о том, на кого ставить в следующем забеге. А мы с Аннабель смотрели друг на друга, и масса невысказанных вопросов переполняла нас.Наконец Аннабель задала один из них:— С кем это вы разговаривали, когда мы вернулись? Какой-то высокий светловолосый молодой человек и норовистая девушка.— Норовистая?Она пожала плечами:— Называйте, как хотите.— Это Кен Макклюэр и Белинда Ларч. Свадьба через три недели.Аннабель нахмурилась, но вовсе не из-за того что услышала.— Он ветеринар?— Да.— Ваш друг?— Я познакомился с ним позавчера и, насколько это возможно, подружился.Она помолчала, а потом сказала:— Спасибо, что помогли мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96