Он моргнул.— Повторите, пожалуйста.После моего повторного изложения он задумался.Я подробно рассказал ему о цыганской игле и упомянул теорию Броуза относительно отцовства мертвого жеребенка.Он опять моргнул и сказал:— Вы хорошо поработали.— Я обязан восстановить репутацию Кена.— Гм. И вы мне для того все это сейчас рассказываете, — в обычной для себя грубоватой манере сказал он, — что, если я обнаружу, кто убивал лошадей, я узнаю, кто убил Скотта Сильвестра?— Да.— Вы сказали, что эта коверная игла, запутавшаяся в куске кишечника, находится у вас и что вы отправили образцы волос кобылы, жеребенка и жеребца протестировать на соответствие ДНК?Я кивнул.— Что еще? — спросил он.— Атропин, — сказал я и повторил суждения Кена.— Что-нибудь еще?Я колебался. Он попросил меня продолжить. Я сказал:— Я видел или был с визитом у владельцев или тренеров всех подозрительно умерших лошадей. Я хотел почувствовать, попытаться узнать, виновны они или нет. Выяснить, имеют ли они отношение к смерти собственных лошадей.— И что?— Двое виновны, один — точно нет, один — может быть, возможно, и еще один, но он этого не понимает.Он осведомился о последнем, и я рассказал ему о старике Макинтоше с его видениями и провалами в памяти.— Он помнит, — сказал я, — порядок, в котором скаковые лошади стояли раньше в свободных стойлах на конюшне. Он повторил их имена наизусть, как детскую считалочку. Он сказал, что шестой был Виндермэн. И действительно, одну из лошадей, у которой начались колики из-за атропина, содержали в стойле номер шесть. Я подумал, если Макинтошу дали яблоко или, скажем, морковку — кстати, он каждый день кормит лошадей, — чтобы накормить Виндермэна, он вполне мог заскочить в его стойло и скормить ее лошади под номером шесть.— А вы уверены? — засомневался он.— Нет, конечно, но мне кажется, это возможно. Возможно также, что главный конюх знает, кто заходил в шестое и шестнадцатое стойла. Он знает больше, чем говорит. — И без всякой причины, просто потому, что вдруг вспомнил, я добавил: — Макинтош живет в старом доме возле мельницы, владельцами которого раньше были некие Трэверсы.Даже опытный полицейский не в состоянии полностью контролировать свои мускулы. Легкое подрагивание, непроизвольная заминка, он мог скрыть их не больше, чем Нэгребб. Я в самом деле преподнес ему сюрприз.— Трэверс, — повторил я. — Это что-нибудь вам говорит?Он ушел от ответа.— А вы знаете кого-нибудь по имени Трэверс?Я отрицательно покачал головой. Трэверсы, с которыми я играл в детстве, были только именем. Это имя помнила моя мать, но не я.Он долго думал, однако ничего не сказал мне. Затем он встал, давая понять, что беседа закончена. Односторонний источник информации временно иссяк. Он попросил меня сообщить, если мне станет еще что-нибудь известно о лекарствах.Я спросил:— Как с вами связаться завтра? Нам стало известно, что Скотт лично ездил в одну фармацевтическую компанию, чтобы забрать препараты, которые нельзя отправлять по почте. Завтра мы должны узнать, что это было. Компания выслала информацию вчера.Не тратя времени понапрасну, он опять уселся, написал номер телефона на листке бумаги для заметок и вручил мне его с пожеланием звонить в любое время. Я сказал:— Почтальон приходит примерно в десять. Я приглашу Кена, чтобы он растолковал химические названия более доступными словами, которые я в состоянии понять. Затем позвоню вам.— Да, пожалуйста, — кивнул он.— Расскажите мне о Трэверсах, — настойчиво повторил я. — Когда-то давным-давно была финансовая фирма или что-то в этом роде под названием «Адджон и Трэверс». В настоящее время Ронни Апджону около шестидесяти. Он работает распорядителем на скачках в Стрэтфорде-на-Эйвоне. Год назад его лошадь получила травму, и он хотел, чтобы Кен ее усыпил. Кен сказал, что лошадь еще можно спасти, и лично купил ее у Апджона буквально по цене падали. Лошадь после успешного лечения Кена выиграла скачки, однако Апджон был далек от радости. Нелогично, но таковы люди. У отца Ронни Апджона был компаньон по фамилии Трэверс. Все мои познания о нем — сплетни от Жозефины, матери Кена, которая описывает старого Трэверса как «повесу и ужасного развратника». Я думаю, ему сейчас по крайней мере девяносто, если он еще жив.Рэмзи закрыл глаза, будто опасаясь, что я могу прочесть его мысли.— Что-нибудь еще? — спросил он.— Н-да… Порфири-Плейс.— Это кошмарное красное сооружение по пути в Тьюксбери? Оно-то при чем?— Старый Макинтош потерял на нем деньги. Равно как и Ронни Апджон, и многие люди из этих мест.Он кивнул с легкой ухмылкой, и мне почему-то пришло в голову, что он тоже был в числе этих неудачников.Я словоохотливо продолжал:— Для того чтобы застраховать лошадь, не обязательно быть ее владельцем. Ее можно застраховать даже без ведома хозяина. Выплата, доверчиво производимая компанией, не попадает к владельцу, который не знает ничего от начала и до конца.Его глаза открылись. Я видел, что он хорошо понял смысл сказанного.— Это все под большим вопросом, — сказал я, — но кто-то вполне мог таким образом возместить свои потери в Порфири-Плейс.Он прикрыл рот ладонью.— Вы не могли бы достать где-нибудь список людей, которые погорели на этой афере? — спросил я.— Только не говорите мне, — в его голосе промелькнула ирония, — что вам не удалось этого сделать самому.— Я не знаю, кого попросить, да и вряд ли мне скажут.— Совершенно верно. — Он одарил меня беглой улыбкой. Я так и не понял, достанет он список или нет, и покажет ли мне, если все-таки достанет. Таковы полицейские повсюду — никогда не раскроют вам свои карты.Он опять поднялся, и мы вместе вышли на стоянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96