Он сидел спиной к Филмеру, и я подумал — не сел ли он так нарочно, чтобы не видеть своего недавнего приятеля. Рядом с ним был Шеридан, а напротив — Бемби. Занте уселась напротив брата, тоже у прохода. Лица обеих женщин были мне хорошо видны, но мне нужно было видеть лицо мужчины. Вероятно, лучше было бы, если бы я смотрел из дальнего конца вагона, но, с другой стороны, они могли бы заметить, как я наблюдаю — не за актерами, а за ними.
Уолтеру пришлось вслух признать — да, его шантажируют, и именно потому, что это шантаж, он не может сказать, о чем идет речь. Он категорически отказывается вести дальнейшие разговоры на эту тему. У него были достаточно веские причины, и он просит оставить его в покое — он и так уже зол и расстроен тем, что лишился своей лошади.
— А чья теперь лошадь? — спросил Зак. Потому что, чье бы имя ни появилось в программе скачек в Ванкувере в качестве ее владельца, он или она и будут теми, кто его шантажировал.
Зрители закивали. Уолтер сказал, что это не так. Шантажист сказал только, что он должен отдать ему лошадь.
— Кому же? — не отступался Зак. — Скажите нам. Мы все равно скоро узнаем. Во вторник, на скачках.
Прижатый к стене, Уолтер сказал, что отдает лошадь Джайлзу.
Все оцепенели от изумления. Мейвис принялась возражать. Джайлз — человек симпатичный и общительный, но ведь мы его почти не знаем, сказала она.
Рауль с горечью сказал, что лучше уж Уолтер отдал бы лошадь ему. Он столько с ней работал...
Джайлз сказал, что Уолтер попросил его, Джайлза, взять лошадь себе, и он, конечно, сказал «да». А после скачки во вторник он решит, что с ней делать.
Лицо Уолтера было по-прежнему каменным. Джайлз держался со зловещим обаянием.
Донна внезапно высвободилась из объятий Пьера и бессвязно заговорила:
— Нет, папа, я не дам тебе это сделать. Я понимаю, что происходит...
Я этого не допущу.
Уолтер громовым голосом велел ей замолчать. Но остановить Донну было невозможно. Это она виновата, что ее отца шантажируют, и она не позволит ему отдать свою лошадь.
— Замолчи! — приказал Уолтер.
— Это я украла у матери драгоценности, — в отчаянии заявила она во всеуслышание. — Украла, чтобы заплатить долги за Пьера. Он сказал, что его изобьют, если он не расплатится. Когда-нибудь эти драгоценности все равно должны перейти ко мне, так написано в мамином завещании... Значит, на самом деле я украла их у самой себя... Но потом он догадался...
— Кто догадался? — повелительным тоном спросил Зак.
— Джайлз, — ответила она. — Он видел, как я выходила из маминой комнаты. Наверное, у меня был испуганный вид... а может быть, виноватый. Драгоценности были у меня в сумочке. Наверное, он догадался только потом, когда мама пришла и сказала, что кто-то украл драгоценности... Он заставил меня отдать их ему... Он сказал, что иначе сделает так, чтобы меня арестовали, а моим родителям это не понравится...
— Держите его! — крикнул Зак, увидев, что Джайлз бросился бежать в сторону тамбура, и рослый Рауль, встав у него на пути, заломил ему руку за спину. Джайлз скривился от боли. Зак предложил Уолтеру объясниться. Расстроенный Уолтер сказал, что Джайлз пригрозил публично доказать, что драгоценности украла Донна, если Уолтер не отдаст ему лошадь. Даже если Уолтер и откажется довести дело до формального обвинения, сказал Джайлз, все будут знать, что его дочь воровка. Уолтер признался, что Джайлз сказал: «Что такое одна лошадь по сравнению с репутацией вашей дочери?»
Донна плакала. Мейвис плакала. Половина зрителей тоже плакала.
Филмер сидел весь напрягшись. Мерсер, Бемби и Шеридан — тоже. Никто из них ни разу не шевельнулся.
— Нельзя так сильно любить свою дочь, — сказал Рауль. — Она украла драгоценности. Вы не должны были ее покрывать. Смотрите, к чему это привело. Вы попали в руки к шантажисту и лишились лошади, которую любите. И неужели вы думаете, что этим все ограничится? Не забудьте, что на моем попечении еще две ваши лошади.
— Перестаньте. — Мейвис теперь уже вступилась за мужа. — Он замечательный человек — он отдал самое дорогое, чтобы спасти дочь.
— Он глупец, — сказал Рауль. Во время этого диалога Зак вышел в тамбур, где ему будто бы передали какое-то письмо, потом снова вернулся на середину вагона, вскрыл конверт и прочитал письмо, которое в нем лежало. Он сказал, что это письмо от Бена, который выпрашивал деньги, помните? Все его помнили.
Бен, сказал Зак, сбежал с поезда, потому что испугался, но оставил это письмо, чтобы его вскрыли после того, как он исчезнет. Зак начал многозначительным тоном читать письмо вслух:
— "Я знаю, кто убил Рикки. Я знаю, кто сбросил его с поезда. Рикки сказал мне, что знает, кто убил эту женщину — Анжелику, как там ее фамилия.
Рикки видел убийцу со скомканным куском полиэтиленовой пленки. Тогда он еще как будто не знал, что это убийца. Тот человек дошел до вагона, где помещаются конюхи, вышел на площадку между вагонами и пропихнул пленку в щель, так что она упала на рельсы, и тут увидел, что на него смотрит Рикки. Рикки об этом особенно не задумывался, пока нам не сказали про эту Анжелику, как там ее фамилия, и про пленку, вымазанную в ее крови, а тогда он перепугался и рассказал мне. А потом его сбросили с поезда. Я знал, кто это был, я знал наверняка, кто это сделал, но я никому не сказал. Я не хотел, чтобы меня тоже нашли мертвым на насыпи. Но теперь, когда я уже далеко и в безопасности, я могу сказать — это тот красавчик, которого на вокзале в Торонто, я слышал, называли Джайлзом. Я тоже его там видел, как и Рикки. Это был он".
Зак перестал читать, а Джайлз, бившийся в руках Рауля, крикнул, что все это чушь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116