Потом она стекала по зданию на узоры камней. Красное одеяло намокло, и я дрожал от холода.
Другая огромная цистерна на стоянке для машин с ревом выбросила парящий в воздухе фонтан на крышу дома. Две сверкающих дуги встретились, соединились и рухнули вниз, как чудовищный дождь.
Желтые каски щедро поливали из шлангов и здания, соседствующие с благотворительной лавкой и офисом. И немного спустя, оставшись без топлива, яростные языки пламени неотвратимо сникли. Они уже не ревели, а шипели, бросив борьбу и покидая поле битвы. Теперь с неба на площадь падали не искры, а горячий липкий пепел. И люди страдали не от жара, а от едкого запаха пожарища.
Кто-то привел доктора, того же, который три дня назад осматривал лодыжку отца. Он посветил мне в глаза и уши ярким фонариком, ощупал шишку на голове и перевязал волдыри огромным надутым воздухом бинтом, чтобы они не прорвались и в них не попала инфекция. Он согласился с отцом, что это все, в чем нуждается здоровый парень, а завтра утром он снова осмотрит меня.
Отец нашел временное решение, воспользовавшись сочувствием управляющего «Спящим драконом», который предоставил нам номер. Его жена подобрала для меня какую-то одежду.
— Дорогие вы мои, бедненькие, дорогие вы мои бедняжки, — ласково причитала она, наслаждаясь создавшимся положением. Она и ее муж на следующий день радостно встретили нахлынувших репортеров из лондонских ежедневных газет.
Общепризнанно блестящий снимок Ушера Рудда — отец в прыжке завис в воздухе, а за спиной у него объятое пламенем окно — появился на первой странице не только «Газеты Хупуэстерна» и следующего выпуска «Дневника Куиндда» («Джулиард приносит несчастье»), но и всех основных газет графства («Джулиард прыгает»). И по горячим следам за фактическими сведениями шли бесконечные комментарии и критика и разбор каждого движения.
Люди всегда будут говорить, что вам надо было сделать. Люди всегда будут рассказывать, как бы они поступили, если бы проснулись ночью и обнаружили внизу огонь. Люди сообщат вам, что самое первое, что бы они сделали, — позвонили в пожарную часть. И никому не придет в голову спросить, мог ли я позвонить в пожарную часть, если единственный телефон внизу окружен пламенем? Каким образом можно позвонить в пожарную часть, если уже расплавились провода?
Каждый умеет логически мыслить потом. Но в жару, в дыму, в шуме и в опасности вопрос о более-менее аналитических размышлениях даже не встает.
У людей есть склонность полагать, что дикое и неразумное поведение в ужасающих обстоятельствах можно назвать «паникой» и простить. Но это не столько паника — форма абсолютного нелогичного страха, сколько нехватка времени на обдумывание.
Вероятно, отец и я действовали бы по-другому, если бы ситуация предстала перед нами как теоретическое задание. А нам бы требовалось правильно или неправильно решить его.
Вероятно, мы бы бросили в окно матрасы, чтобы как-то смягчить наше падение. Вероятно. Если бы нам удалось протолкнуть их через окно. Но было так, что мы чуть не погибли. А получилось так, что мы остались в живых.
Скорее благодаря удаче, чем размышлениям.
Вам скажут, не тратьте времени на то, чтобы одеться. Лучше выйти голым в этот мир, чем одетым в следующий. Но они — «они», кто бы они ни были, — не прыгали из окна под прицелом острых объективов репортеров всех мастей.
Потом я сообразил, что мне надо было по крайней мере броситься в горящую гостиную и взять куртку и жокейский шлем, а не возиться с кранами. И еще мне надо было обернуть руки и ноги полотенцами, прежде чем лезть и хвататься за оконную раму.
Но не думаю, что отец сожалел о секундах, которые он потратил, надевая рубашку и брюки. Он знал, даже балансируя между жизнью и смертью, что фотография, изображающая его прыгающим полуголым из пламени, будет стоить ему карьеры. Даже в тот кошмарный момент он знал, как все будет представлено публике. Но самое худшее, что сумеет Ушер Рудд высосать из своего снимка в будущем, не затмит того, что показывает фотография. Джордж Джулиард быстро соображающая знаменитость, которая и в критических ситуациях не теряет головы. Джулиард надел ботинки!
Полицейское расследование медленно поднималось вверх по иерархической лестнице. От Джо, чья мать водит школьный автобус, к высшим чинам графства.
Но пожарники не могли бы поклясться, что кто-то поджег нижние помещения в доме с эркерами. Никто не нашел ружья 22-го калибра, которое бы соответствовало вновь утерянной пуле. И рапорт Фостера Фордэма о воске в картере «рейндж-ровера» посчитали неубедительным.
Джордж Джулиард мог быть целью трех покушений, имевших целью положить конец его избирательной кампании, если не его жизни. Но мог и не быть. Очевидных подозреваемых не было.
В бедном новостями августе лондонские редакторы посвятили этой загадке два полных дня. Джордж Джулиард блистал на национальном телевидении. Теперь все до одного избиратели Хупуэстерна знали, кто такой Джордж Джулиард.
Пока отец имел дело с телевизионщиками, Мервин Тэк и остальные разъезжали по окрестностям в поисках недорогого подходящего помещения для штаб-квартиры. Я провел большую часть воскресенья, сидя в кресле у окна нашей комнаты в «Спящем драконе». Пусть ссадины и царапины заживают сами. А я рассматривал сгоревший дом напротив. Откуда-то отсюда, думал я, кто-то целился в отца из ружья 22-го калибра. Среди множества висевших корзин с геранью (миссис Китченс с гордостью сказала мне, что это идея ее Леонарда, садовника), среди крупных гроздьев красных помпонов и мелких голубых цветов, названия которых я не знал, из-под пышных белых цветов, которые дополняли и окружали яркую живую картину, украшавшую весь длинный фасад «Спящего дракона», торчало ружье 22-го калибра, нацеленное в отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75