— Сейчас я найду одеяло, — пообещал Миккель и нашел. — Мы сможем оба завернуться в него?— Должны.На нас обоих были теплые пальто, и Миккель, когда вспомнил, куда положил, нашел шапку и перчатки, такие же теплые, как и у меня. Он поставил брезентовую раскладушку, и мы, завернувшись, будто в кокон, в одно одеяло, сидели, тесно прижавшись другу к другу, сберегая тепло. В темноте было трудно понять, о чем он думает, но время от времени по телу еще пробегала судорога, и мальчик вздрагивал.— Я вчера уже отвез остальную постель в дом Берит. На санках.— Жаль.Это слово будто включило его мысли.— Вы думаете, Арне разбился насмерть?— Не знаю, — ответил я, но полагал, что разбился.— Что мне будет за то, что я убил человека?— Ничего. Вы только расскажите все, как мне. И никто даже не упрекнет вас.— Вы уверены?— Да.— Я такой же негодяй, как всякий, кто убивает, — сказал он, но в этот раз в голосе не было истерии. Только взрослое признание своей вины и отчаяние. Я размышлял о том, возможно ли для мальчика его возраста за одну ночь постареть на десять лет. Ему стало бы легче, если бы он смог.— Расскажите мне о Бобе Шермане, — попросил я и почувствовал, как он вздрогнул при этом имени.— Я... не могу...— Миккель, я знаю, что Боб привез из Англии для вашего отца украденные документы...— Нет, — перебил он меня.— А что же?— Боб должен был передать их Арне. Я не знал, что они были для отца, когда... — Он остановился, будто испугавшись.— Когда что?— Я не должен вам говорить. Не могу.Я спокойно сидел в темноте, почти дремал.— Боб сказал вам, что привез пакет?— Да, — неохотно ответил он. Я зевнул.— Когда?— Когда я встретил его в Осло. В тот вечер, когда он прилетел.Интересно, почувствовал ли Миккель, как поразила меня эта новость?— Где в Осло? — равнодушно спросил я.— Он стоял возле «Гранд-отеля» с седлом и саквояжем, а я был у друга и возвращался домой. Я его увидел и подошел. Он сказал, что сейчас поедет на вокзал, а я предложил ему сначала вместе выпить кофе, и мы пошли к нам домой. Я нес его седло. — Миккель помолчал. — Мне Боб нравился. Мы были друзьями.— Знаю, — сказал я.— Отца не было. Обычно в это время он дома. Мать смотрела телевизор. Мы пошли в кухню. Я сварил кофе. Порезал кекс, который испекла мать.— О чем вы говорили?— Сначала о лошадях, с которыми он будет работать завтра... Потом он сказал, что привез из Англии пакет и там оказалось совсем не то, о чем он говорил. Боб сказал, что должен передать пакет Арне Кристиансену на скачках и что он собирается попросить больше денег, чем они договаривались раньше.Его тело начала бить под одеялом дрожь.— Боб смеялся, потому что ему говорили, что это порнография, а он не знает, что привез, даже когда увидел. Он вынул из саквояжа конверт и показал мне. — Миккель опять замолчал.— А вы, когда увидели содержимое конверта, поняли, что это такое?— Я видел такие схемы раньше. Я... знал, что это описание нефтяных месторождений.— Вы сказали Бобу?— Да. Мы немного поговорили об этом.— И потом?— Боб опаздывал. Не успевал на поезд. Тогда он взял такси и поехал к Гуннару Холту, а я пошел спать.— Что произошло на следующий день?— Я обещал... Обещал, что никому не расскажу. Я не сказал в полиции. Я не должен говорить вам. В особенности вам. Я знаю.Время шло. Было слишком холодно, чтобы думать.— Я рассказал отцу по дороге на скачки о пакете Боба Шермана, — неожиданно продолжил Миккель. — Отец взял меня к себе в машину. Я рассказал просто так, чтобы о чем-то поговорить, а вдруг отец заинтересуется. Но он ничего не сказал. Он никогда ничего не говорит. Я никогда не знаю, о чем он думает.— Я тоже, — вздохнул я.— Я слышал, люди рассказывали, что он кажется очень добрым, когда собирается сделать ужасно жестокую вещь. Когда я был маленький, то первый раз услышал.— К вам он тоже жестокий?— Нет. Только... холодный. Но он мой отец... Мне хочется рассказать вам... Но я не могу.— Ладно.Прошло очень много времени, но Миккель не спал: мрачные мысли не давали ему покоя. Дыхание и постоянное ерзанье внутри кокона выдавали состояние мальчика.— Мистер Кливленд? Вы не спите?— Дэйвид, — поправил я.— Дэйвид, вы думаете, он послал этих людей убить меня?— Нет. Так я не думаю.— Он сказал им, куда ехать. Он послал их в Финсе. Он велел Арне Кристиансену поехать в Финсе. И этим двоим тоже.— Да, — подтвердил я, — он прислал их сюда. Но скорее всего они сказали правду. По-моему, он велел им вывезти вас из страны после того, как они разделаются с Арне. Но у них больше силы, чем мозгов, и они грубо сработали: позволили вам увидеть, как расправляются с Арне. Арне — единственный, кто мог бы в суде дать решающие показания против вашего отца. Я полагаю, что Пер Бьорн Сэндвик достаточно безжалостный человек, чтобы приказать им убить Арне.— Но почему? Почему вы так считаете?— Потому что он посылал этих двоих убить меня тоже.Я рассказал Миккелю о катере в фьорде, визитере с ножом в Лондоне и бомбе в машине Эрика.— Они ужасные люди! — воскликнул Миккель. — Я испугался, едва увидел их.Он снова погрузился в молчание. Я почти чувствовал, как он страдает и мучается, обдумывая случившееся.— Дэйвид?— Да?— Боб умер по моей вине.— Конечно, нет.— Но если бы я не сказал отцу, что Боб знает, что привез описание нефтяного месторождения...— Ему бы сказал Арне, — спокойно возразил я. — Этих «если» можно придумать сколько угодно. Если бы Боб не открыл конверт. Если бы ваш отец не был таким безжалостным, чтобы тут же избавиться от Боба. Но все это случилось. И случилось потому, что ваш отец жадный и гордый одновременно, а это сочетание всегда смертельно опасно. К тому же в молодости он впитал правила подпольной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65