Старушка ответила, что при всем своем сочувствии не располагает средствами, чтобы выручить их из этого затруднения, и может предложить им только одну песету, на которую они день-другой перебьются. Сердце ее сжималось от жалости, когда она покинула этот бедлам, и хоть женщины ее и поблагодарили, видно было, что в душе у них осталось сомнение и разочарование, раз они не получили той помощи, на которую надеялись.
На лестнице Бенину остановили две старухи, одна из которых крикливым голосом заявила:
— Это надо же: спутать вас с доньей Гильерминой!.. Вот уж дураки, ослы безмозглые! Та была ангел в человеческом обличье, а тут... обыкновенная тетка, ходит тут и разыгрывает благодетельницу... Сеньора!.. Ничего себе сеньора!.. Луком разит, как из отхожего места, руки, как у прачки... Ну и святые нынче пошли, красная цена им — реал, а продавать их фигурки — не дадут и куарто!
Добрая женщина, не обращая внимания на эту ругань, пошла своей дорогой, однако на улице (как еще назвать пространство между домами) ее поджидало великое множество слепых, безруких и паралитиков, которые настойчиво просили хлеба или «худышек», чтоб его купить. Она попыталась уйти от назойливой толпы, но нищие преследовали ее, подступали, не давали пройти. Пришлось истратить на хлеб еще одну песету и быстро его раздать. Наконец ей удалось чуть ли не бегом уйти от докучливых попрошаек, и она поспешила к свалке, где надеялась встретить доблестного Мордехая. Тот нетерпеливо ждал ее на вчерашнем месте, и, поднявшись к нему, она тотчас достала из корзины припасы, и оба принялись за еду. Но богу не было угодно, чтобы в тот день дела шли сообразно добрым и милосердным намерениям Бенины: не прошло и десяти минут, как на дороге у подножья холма собрались подозрительного вида цыгане, несколько калек и две-три оборванных и злых старухи. Увидев наверху идиллическую пару, вся эта толпа принялась вопить. Что они там кричали? Разобрать можно было лишь отдельные слова... Она-де вовсе не святая, а воровка, которая прикидывается святошей, чтоб легче было воровать... церковная крыса и ханжа... Страсти распалялись, и вот уже в воздухе просвистел камень угодивший Бенине в плечо... Потом еще и еще. Оба в испуге вскочили на ноги и, побросав еду обратно в корзину, решили уйти от греха. Дама взяла под руку кавалера и сказала:
— Уйдем, не то нас убьют.
XXX
Взявшись за руки и втянув головы в плечи, они начали с трудом карабкаться вверх по каменистому склону, подальше от летевших в них камней. А камни летели градом, и увернуться от них не было никакой возможности. Два небольших голыша попали Бенине в накинутую на плечи шаль и особого вреда не причинили, зато Альмудене не повезло: порядочный булыжник угодил ему в лоб, когда он обернулся, чтобы обругать нападавших, и рана получилась ужасная. Когда они, задыхаясь, добрались наконец до верхнего края откоса, который загородил их от каменного града, рана марокканца сильно кровоточила, заливая алыми полосами его желтое лицо. Как ни странно, пострадавший молчал, зато его спутница, оставшаяся невредимой, задыхалась в крике, призывая громы и молнии на головы подлых истязателей. К счастью, им повстречался стрелочник, будка которого стояла неподалеку от злосчастной свалки; будучи человеком степенным и набожным, он не убоялся приютить беглецов в своем скромном жилище, так как посочувствовал их беде. Вскоре пришла и его жена, тоже сострадательная особа, и прежде всего дала Бенине воды, чтобы та обмыла рану своего друга, затем достала с полки бутылку уксуса и принесла чистых тряпок, чтобы перевязать рану. Марокканец только и спрашивал:
— Амри, а в тебя не попадать камень?
-— Нет, дружок, только небольшой камешек ударил в затылок, но даже не раскровянил.
— Тебе болеть?
— Чуточку, да это ничего.
— Они есть исчадья... злые духи из-под земля.
— Подлые мерзавцы! Жаль, нет на них парочки гражданских гвардейцев или хотя бы полицейских!
Бенина и хозяйка промыли рану слепого, остановили кровь и перевязали ему голову, замотав тряпками и один глаз, потом уложили беднягу на землю, потому что у него кружилась голова так, что он не мог стоять . Нищенка снова извлекла из корзины недоеденные хлеб и мясо и предложила гостеприимным хозяевам разделить с ними трапезу, но те отказались и в свою очередь предложили гостям сардин и чурро, оставшихся от завтрака. Последовал обмен любезностями, учтивыми предложениями и отказами, и в конце концов каждая из сторон осталась при своем. Однако Бенина, воспользовавшись добрым к ним расположением этих честных и порядочных людей, попросила их приютить слепого, пока она не подыщет для него жилье в Мадриде. О возвращении в Камбронерас не могло быть и речи, там все явно настроены к нему враждебно. К себе она не может его взять, так как служит в одном доме прислугой, и там он... В общем, объяснить положение оказалось нелегко, ну что ж, если стрелочник и его жена подумали что плохое об отношениях между Пени ной и африканцем, пусть их думают.
— Видите ли,— сказала старушка, видя, что хозяева смутились и замялись,— вот все мои деньги: одна песета и мелочь. Возьмите их и приютите бедного слепого до завтра. Он вас не стеснит, человек он добрый и честный. Будет себе спать тут же, в этом углу, если дадите какое-нибудь старое одеяло, а насчет еды — что найдется.
После недолгого колебания хозяева согласились, и стрелочник позволил себе дать совет этим чужим для него людям.
— Вам бы надо оставить эту бродячую жизнь и похлопотать, чтоб вас взяли в приют: сеньору — в приют для престарелых, а сеньора — в приют для слепых, есть и такие, и тогда у вас обоих до конца жизни были бы и хлеб, и кров над головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85