– Да, если бы джентльмены наконец прозрели, то старых дев, чахнущих в одиночестве, стало бы значительно меньше, – ехидно сказала другая дама. – А девицы в масках и с впечатляющими формами тогда перестали бы пользоваться успехом.– Агата! Следи за своим языком! – возмущенно воскликнула прыщавая леди. И так сильно сжала пальцами веер, что он треснул, издав характерный щелчок.– Кстати, твой супруг однажды высказал эту же мысль в еще более крепких выражениях, – парировала медовым голосом Агата.Корделия повернулась к пикирующимся дамам спиной и устремила взгляд в другой конец зала.К огромной радости, она увидела Рэнсома Шеффилда. Он заметил ее и, помахав ей рукой, стал протискиваться сквозь толпу гостей. Молодые дамы, стоявшие рядом с Корделией, замолчали, надеясь, что он пригласит одну из них на танец.Но к их глубочайшему разочарованию, Рэнсом пригласил на контрданс Корделию.– Все только и говорят, что об этом проклятом спектакле и загадочной актрисе в маске, – прошептала она, когда они отошли на безопасное расстояние. – Что же мне делать?– Почаще улыбаться, наслаждаться жизнью и танцевать! – с ободряющей улыбкой сказал Рэнсом. – А главное – не унывать.Воспрянув духом, Корделия взглянула в его серые глаза и немедленно ощутила хорошо знакомое ей томление в груди и нижней части живота. Рэнсом обнял ее одной рукой за талию, а другую положил ей на плечо. Ее тотчас же обдало жаром, а перед глазами у нее все поплыло. Когда же ее взгляд соскользнул ниже и застыл на его губах, то сердце ее забилось гораздо быстрее, а все танцевальные фигуры вдруг позабылись.С трудом устояв на ослабевших нотах, Корделия пробормотала извинения и густо покраснела. Но Рэнсома ее мимолетный конфуз не обескуражил, он уверенно поддержал Корделию и помог ей завершить танцевальное па, шепнув при этом на ухо, что никакой другой партнерши ему не надо.Корделия снова посмотрела ему в глаза и уже не первый раз; отметила, что он смотрит на нее вовсе не насмешливо, а с нежностью и теплотой. И сразу же вся ее тревога относительно пересудов в высшем свете притупилась, и она с наслаждением целиком отдалась танцу. В таком же чудесном расположении духа она оставалась до конца бала.Но стоило только ей вернуться домой, как ее вновь охватило беспокойство, отягощенное мыслью о том, что ее сестра-близнец сейчас вкушает сладость первой брачной ночи. Чтобы хоть немного успокоиться, Корделия стала вспоминать, как она целовалась с Рэнсомом Шеффилдом. Но это только еще больше возбудило ее. Тогда она сходила в библиотеку, взяла с полки томик сочинений самого занудного и скучного философа и легла с ним в постель.Однако сном она забылась только под утро.
В этот вечер в доме викария ужинали рано. Под радостными и вместе с тем многозначительными взглядами служанок Офелия неоднократно краснела от смущения и слегка успокоилась, только когда улеглась в постель.Но разве можно уснуть, когда за окном еще светло? Тем более если только утром ты вышла замуж? Естественно, ей хотелось заняться чем-то более интересным, чем сочинение дополнительных строк для пьесы, внезапно ставшей самой популярной в Лондоне в этом театральном сезоне.Для начала Офелия встала с кровати и принялась осматривать опочивальню мужа. Его покои были значительно просторнее, чем ее спальня, в них даже имелась отдельная гардеробная, куда она и поместила один из своих саквояжей. Другие свои вещи ей еще только предстояло забрать из дома маркиза и перевезти их сюда. В этот же раз она прихватила с собой только все самое необходимое. К гардеробной примыкала туалетная комната. В ней Офелия, к своей радости, обнаружила бадью с горячей водой, предусмотрительно принесенную служанкой. Вымывшись и надев ночную сорочку, она повесила свадебное платье в шкаф, снова улеглась в постель и уставилась в потолок.Мысли метались в ее голове, словно всполошившиеся куры по курятнику, когда они почуют прячущуюся в кустах лису.Но чего же она боится? Ведь ее муж не хитрый лис, а добрый викарий, который, разумеется, не набросится на нее внезапно, как плотоядный хищник. И все-таки любопытно, как священники относятся к прелюбодеянию? В Библии сказано, что это грех. Однако коль скоро их с Джайлзом брак благословил сам епископ, значит, из этого правила бывают исключения. Вероятно, Джайлз удостоился такого исключения в награду за свое многолетнее пасторское служение. Как же он, однако, поведет себя в их первую брачную ночь? Неужели они будут до утра читать вслух псалтырь и молиться?Вчера он страстно поцеловал ее в своем кабинете и потом так распалился, что отправил от греха подальше домой. И все же…Сегодня утром, во время венчания, ее не оставляла мысль о том, что она, Офелия Эпплгейт, совершила едва ли не святотатство, осмелившись явиться под своды собора Святого Павла в свадебном платье и, встав рядом с викарием, повторять за епископом слова супружеской клятвы. Она чувствовала себя рядом со своим безгрешным женихом величайшей грешницей, не достойной стать женой уважаемого пастора. Вот и теперь ее вновь обуяли тяжкие сомнения…Дверь спальни внезапно распахнулась, и Офелия подпрыгнула с перепугу на кровати.Вошедший Джайлз тепло улыбнулся ей, и внутри у нее все словно бы перевернулось. Она мгновенно забыла все свои тревожные мысли.Он затворил за собой дверь, подошел к супружеской кровати и, наклонившись над Офелией, привлек ее к себе, чтобы поцеловать в губы.Она зажмурилась и замерла, предвкушая медовую сладость поцелуя.– Извини, дорогая! Одна моя прихожанка попросила меня причастить ее тяжело больного мужа, – сказал Джайлз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88