Он резко изменился, стал угрюмым и ожесточенным. Эбби вспомнила подозрения отца насчет того, что Диллон согласился стать начальником полиции Ларами в надежде в один прекрасный день напасть на след Сэма-Удавки.
Боже милостивый, так оно и случилось!
Эбби содрогнулась. Это было чудо, что Диллон остался в живых, когда Сэм-Удавка бросил его умирать неподалеку от форта.
Теперь этот бандит поступил точно так же с их отцом.
Эбби обуял страх, от которого ей стало дурно. Не может быть, чтобы Диллону не повезло и в третий раз… Но есть поговорка, что невезение приходит трижды…
Отец застонал:
— Не хочу, чтобы ты потеряла и брата. Кто-то же должен заботиться о тебе…
Эбби с трудом подавила рыдание. Она видела, каких отчаянных усилий стоят ее отцу попытки дышать и тем более говорить. Он с трудом втягивал воздух в легкие, боролся, чтобы успеть все сказать.
Дункан ухватил дочь за руку.
— Эбби, — проговорил он еле слышно. Девушке пришлось наклонить голову к самым губам отца, чтобы услышать его последние слова. — Ты должна его найти… Найди Диллона и предупреди его, прежде чем Сэм убьет и его. — Отец сжал пальцы Эбби. Его лицо выражало мольбу и муку. — Обещай мне, детка. Обещай… мне.
Слезы ручьями текли по щекам Эбби.
— Обещаю, — шепнула она, задыхаясь. — Папа, я обещаю.
Глаза Дункана закрылись, рука, сжимавшая пальцы Эбби, ослабела.
— Папа! — пронзительно закричала она. — Папа!
Но отец ее уже не услышал.
Эбби лишь смутно осознавала, что Лукас ведет ее в гостиную. Там, рыдая, она прильнула к Дороти.
— Он… он мертв, Дороти.
— Я знаю, дитя, — прошептала пожилая женщина. — Я знаю.
В конце концов она с трудом усадила Эбби за стол и пошла за чашкой крепкого горячего кофе.
Эбби больше не плакала. Ее охватило странное оцепенение. Она отрешенно уставилась на свои руки, безвольно лежавшие на коленях, лишь случайно обратив внимание на то, какие они у нее загорелые. Это был цвет очень хорошего темного меда. Эбби никогда не принимала мер предосторожности, чтобы защититься от солнца. Она лишь надевала ковбойскую шляпу, когда отправлялась на далекую верховую прогулку. Единственную дамскую шляпку, которую Эбби когда-либо имела, ей подарила в день ее двенадцатилетия школьная подруга Эмили Доусон. Она была белого цвета, отделана рюшами и украшена розовыми атласными лентами. Эбби помнила, как гордо она выступала тогда перед отцом и Диллоном. Отец очень старался не расхохотаться, но Диллон открыто разразился оглушительным смехом. Это было в первый и в последний раз, когда Эбби надевала дамскую шляпку.
Именно мать Эмили убедила Дункана в том, что Эбби очень не хватает качеств, необходимых настоящей леди, и в ее образовании также имеются весьма серьезные пробелы. Когда Эбби исполнилось семнадцать лет, ее отец решил, что, возможно, миссис Доусон права и его дочери пора научиться быть настоящей леди. Эбби спорила, плакала, умоляла. Но, несмотря на все ее протесты, Дункан отослал Эбби в модную школу для девочек в Чикаго. Миссис Рутерфорд, директриса школы, была крайне шокирована, увидев, что кожа Эбби золотистого цвета, а то, как Эбби свободно двигалась, привело ее в полное смятение.
— Это… это существо, — презрительно фыркнула миссис Рутерфорд, когда отец Эбби всего лишь месяц спустя приехал, чтобы забрать ее домой, — никогда не будет леди. Она не умеет петь. Она не умеет танцевать, но я не удивляюсь этому, поскольку она и ходит, как корова!
Тогда Эбби вышла из себя.
— Вы только посмотрите, кто это говорит, — смело парировала она. — Вы когда-нибудь слышали, как вы смеетесь, леди? Вы громко ржете, как лошадь, которая задела задом заборный столб!
Отец Эбби был недоволен тем, что миссис Рутерфорд отчислила его дочь из школы. Только позже, когда они сели в поезд и отправились в Вайоминг, Дункан признался, что разделяет мнение Эбби насчет миссис Рутерфорд — несомненно, у нее куриные мозги.
Только сейчас Эбби заметила, что ее руки сжаты в кулаки так, что ногти впились в ладони. Но эта боль была ничто по сравнению с той болью, которая заполняла ее сердце. Ибо сколько она себя помнила, она всегда полагалась на отца. Эбби было всего семь лет, когда ее мать умерла от пневмонии. Диллону исполнилось семнадцать, он был уже мужчина. Но Эбби была еще ребенком — она по-детски нуждалась в нежной защите и покровительстве. И Дункан Маккензи взвалил на себя обязанности, какие способен выполнить не каждый мужчина. Пока Диллон служил в армии, Эбби и ее отец держались вместе и вместе переживали свое горе. Дункан сам учил Эбби, играл с ней и баловал ее. Эбби выросла сильной и гордой. А когда ей требовалась чья-то поддержка, ее отец тоже всегда был рядом. Иногда Эбби дразнила его, говоря, что, возможно, она никогда не выйдет замуж.
— Я не вынесла бы жизни в каком-то другом месте, кроме Даймондбэка, — говорила, бывало, Эбби со смехом. — Да и вам с Диллоном вряд ли бы это понравилось.
Теперь щемящая тоска разрывала ей сердце. У Эбби было такое ощущение, что у нее горит душа. Вот и не стало отца. И единственный, кто у нее остался, это Диллон.
Эбби не могла подавить чувство горечи. Диллона никогда не было рядом. В голове измученной девушки стучало: «Черт тебя побери, Диллон! Где ты? Где?»
Это так на него похоже — действовать без оглядки на других, думать, что он непобедим и во всем удачлив.
Сэм-Удавка уже доказал ему, что это не так.
Тем не менее Эбби не удивлялась, почему Диллон отправился на поиски Сэма. Ведь лишь однажды Диллон задумал жениться и остепениться, но Сэм-Удавка разрушил его намерения. И теперь Диллоном руководило не чувство служебного долга, а чувство мести…
Эбби дала отцу обещание, не надеясь, однако, что ей удастся сдержать его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100