– Замолчи! Разве недостаточно он настрадался за эти восемнадцать лет?Вскинув одну бровь, Ричард удивленно смотрел на меня.– Ах так, – произнес он, улыбаясь, – и ты тоже против меня.Вместо ответа я швырнула ему записку, которую до этого сжимала в кулаке. Она была вся грязная и измятая, с еле различимым текстом.– Не бойся, твоя лисья голова останется при тебе, незачем нести ее на плаху. Прочти это и смени песню.Он склонился над свечой, и, пока читал, глаза его странным образом менялись: черная злоба в них уступила место безграничному удивлению.– Моя дочь – достойная наследница имени Гренвилей, – сказал он почти нежно.– «Франсис» покинет Фой с утренним отливом. Корабль отправится в Флушинг и сможет взять на борт пассажиров. Долго это плавание не продлится. Капитану можно вполне доверять.– А как пассажиры попадут на борт?– Перед тем как корабль выйдет из гавани, в Придмуте к берегу причалит лодка – для ловли крабов, не лисиц, – усмехнулась я. – Пассажирам надо ждать на берегу. Думаю, им лучше провести остаток ночи на побережье, скрываясь до рассвета где-нибудь неподалеку от холма Гриббин, а когда на заре придет лодка, чтобы собрать верши – подать сигнал.– Кажется, проще не придумаешь.– Так значит, ты согласен? И готов распрощаться со своими героическими замыслами сдаться на милость победителя?Взглянув на него, я поняла, что он давным-давно о них позабыл. Его мысли блуждали где-то далеко, намечая новые планы, в которых для меня уже не было места.– Из Голландии сразу во Францию, – бормотал он. – Там встретиться с принцем. Разработаем новый план, более четкий, чем предыдущий. Высадимся в Ирландии, а оттуда – в Шотландию… – Его взгляд снова вернулся к записке, зажатой в руке. – «Мать нарекла меня Элизабет, – прочел он, – но я хочу подписать это письмо Ваша дочь Бесс».Он тихонько свистнул и перебросил записку Дику. Мальчик медленно прочел ее и молча вернул отцу.– Как ты полагаешь, – спросил Ричард, – мне понравится твоя сестра?– Думаю, очень.– Требуется изрядная доля мужества, – продолжал отец, – чтобы все бросить, сесть на корабль и отправиться одной в Голландию – без денег, без друзей.– Да, – согласился Дик, – требуется мужество – и еще кое-что.– Что же?– Доверие к человеку, которого она так гордо величает отцом. Уверенность в том, что он не покинет ее, если вдруг сочтет, что она недостойна его.Они глядели друг на друга – Ричард и его сын – пристально, внимательно, словно между ними в этот момент возникло какое-то мрачное, тайное согласие. Затем Ричард сунул записку в карман и повернулся к входу в контрфорс.– Неужели нам придется уходить тем же путем, каким мы пришли сюда? – произнес он неуверенно.– За домом следят. Это ваш единственный шанс.– А когда завтра в поместье заявятся ищейки, чтобы отыскать наши следы, что ты собираешься делать?– То, что предложил Джонатан. Летом сухое дерево горит быстро. Боюсь, Рэшли больше не смогут пользоваться своим летним домиком.– А этот вход?– Камень так подогнан, что с этой стороны ничего не заметно. Лишь гладкая стена. Видишь там веревку и железные петли?Мы заглянули – все трое – в черную глубину отверстия. И вдруг Дик протянул руку, схватил веревку и потянул на себя. Ему пришлось дернуть еще три раза, прежде чем петли лопнули, навсегда разрушив механизм потайной двери.– Вот, – произнес он со странной улыбкой, – никто больше не откроет дверь, если захлопнуть ее.– Однажды, – сказал Ричард, – какой-нибудь Рэшли разрушит этот контрфорс. И что же мы оставим ему в наследство? – Его взгляд остановился на небольшой куче костей в углу. – Скелет крысы, – усмехнулся он и, поддев ногой, сбросил кости вниз по ступеням.– Иди первым, Дик. Я за тобой.Дик протянул мне руку, я задержала ее в своих ладонях.– Смелее, – сказала я. – В Голландию плыть недолго, а там ты найдешь себе друзей.Он не отвечал, лишь глядел на меня своими огромными темными глазами. Затем повернулся и исчез в темноте.Я осталась одна с Ричардом. Сколько же у нас с ним уже было расставаний, и всякий раз я уверяла себя, что это последнее, – и всякий раз мы вновь находили друг друга.– Надолго?– На два года. Или навсегда.Он сжал мое лицо в ладонях и поцеловал.– Когда я вернусь, мы отстроим дом в Стоу. Тебе придется поступиться гордостью и стать наконец моей женой.Я улыбнулась и покачала головой.– Будь счастлив с дочкой. Он все еще медлил.– Знаешь, я решил, что в Голландии не поленюсь и напишу всю правду о гражданской войне. О Боже, уж я отделаю моих дорогих соратников-генералов, пусть все знают, какие это мерзавцы. Возможно, после этого принц Уэльский наконец соизволит произвести меня в главнокомандующие.– Более вероятно, что он разжалует тебя в рядовые.Он пролез через отверстие и, опершись коленом о ступеньку, где ждал его Дик, повернулся ко мне.– Я все сделаю за вас, – сказал он. – Смотри из окна своей комнаты. Увидишь, как летний домик Рэшли скажет последнее прости Корнуоллу. И Гренвилям.– Не забудь о часовом. Он стоит рядом с мощеной дорожкой, у подножья насыпи.– Ты еще любишь меня, Онор?– Видно, это наказание за мои грехи, Ричард.– Их много у тебя?– Ты все их знаешь.И пока он медлил, положив руку на каменную дверь, я решилась обратиться к нему с последней просьбой:– Ты знаешь, почему Дик выдал вас?– Догадываюсь.– Не из злобы, не из мести. Он просто увидел кровь на щеке Гартред…Он задумчиво поглядел на меня. Я прошептала:– Прости его, прости хотя бы ради меня.– Я простил его, – медленно ответил он, – но Гренвили – странный народ. Боюсь, он сам себя не сможет простить.Я не отрывала от них глаз, пока оба они – отец и сын – стояли на узкой лестнице, уходящей вниз, в мрачную темноту подземелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124