Я огляделась. Каюта была обставлена просто и грубо, но чисто.
Я развязала шляпку и бросила ее на койку.
- Благодарю, - вежливо сказала я, - вполне удобно.
- Койка узковата для двоих, - с простоватой улыбкой заметил Гарт.
- Я бы предпочла спать на палубе, - поспешила ответить я, - тем более что мне не привыкать.
Он усмехнулся.
- Ну зачем, Элиза, в этом нет необходимости. Ты можешь спать одна, я не стану тебя беспокоить.
Я удивленно вскинула брови.
- Только не говори мне, что ты изменился.
- Я все тот же, зато ты стала другой. Не сомневаюсь, что ты снесешь мне голову, если тебе что-нибудь не понравится. Уверен, ты захватила с собой пистолеты, а как ты с ними управляешься, я уже видел. Располагайся, Элиза, и чувствуй себя как дома, - сказал он у двери. - Я могу подождать. И, держу пари, дольше, чем ты.
Я села на койку, откинув волосы.
- Ты проиграешь пари, Гарт. Я действительно изменилась. Одного не пойму: зачем я тебе? Что движет тобой: простое любопытство или твой вкус извратился настолько, что ты стал падок на женщин, принадлежавших ворам и разбойникам?
Гарт, скрестив на груди руки, прислонился к двери.
- Мне приходилось довольствоваться и гораздо худшим, в зависимости от того, где был я и что было мне доступно. Ты знаешь, Элиза, я всегда жалел тех, кто объезжает чужих лошадей. Он проливает пот, зарабатывает синяки и шишки, а когда результат достигнут, кобыла превратилась в славное, послушное создание, ее забирают и ему остается лишь со стороны наблюдать, как на ней ездит другой - тот, кто не понимает ее так, как объездчик, и не в силах оценить по достоинству. Я своих лошадей объезжаю сам. Только так можно узнать их повадки, возможности и темперамент.
- Ах так? - Я едва сдерживала гнев. - И всегда ли ты отслеживаешь, что дальше происходит с испорченными тобой девственницами, всегда ли проверяешь, насколько хорошо усвоили они преподанные тобой уроки?
Гарт весело расхохотался.
- Это было бы невозможно! Их слишком много. Но ты, Элиза, моя любимая ученица. Мне было чертовски приятно найти тебя в добром здравии и такой же красивой, как и прежде, даже еще красивее.
Подмигнув мне на прощание, Гарт вышел за дверь. Я запустила в него туфелькой.
- Собака, негодяй! - закричала я вслед, затем перевела дыхание.
Что я делаю? Он не изменился ни на грамм, и я вела с ним так же, как в худшие времена на «Красавице Чарлстона», будто Жана Лафита не было вовсе. Я вновь стала невыдержанной и по-детски вздорной, до крика и слез обижаюсь на его грубые шутки и издевки.
Три дня и две ночи - столько, сколько требовалось, чтобы доплыть до Нового Орлеана, - Гарт намеренно держался на почтительном расстоянии. Я чувствовала, что он ждет, пока я сама брошусь ему на шею, и решила не идти ему навстречу - пусть ждет до седых волос.
Вечером второго дня я заметила, что он все еще прихрамывает.
- Кто-нибудь смотрел твою рану? - спросила я.
- Нет. Мой личный врач не любит плавать.
- Я могу посмотреть, если хочешь, - предложила я.
- Даже так? - удивился Гарт. - Мне надо бы догадаться, что ты стала разбираться в таких вещах. Однако раньше, если память мне не изменяет, материнские чувства тебе были незнакомы. Пройдем вниз?
- Можно посмотреть и здесь, - безразлично заметила я.
В каюте я промыла и тщательно осмотрела рану. Мне показалось, что у Гарта жар.
- Жить буду? - спросил он со знакомой улыбочкой, когда я заново перебинтовала ногу.
- Боюсь, что так, - ответила я, разглаживая бинт на крепком бедре. Прикосновение к его телу было приятно мне, но, тряхнув головой, я прогнала предательские мысли. Ты ничего к нему не чувствуешь, повторяла я себе, совсем ничего.
- Тебе лучше спать здесь, в тепле, - предложила я.
- Ах, - улыбнулся во весь рот Гарт, - какое неожиданное приглашение. Я принимаю его с радостью, Элиза.
- Вот и чудно, - сказала я, собирая постель в узел и накидывая на плечи шаль. - Я прописываю тебе бренди от лихорадки. Спокойной ночи.
- Надеюсь, тебе больше не представится возможность меня лечить, - процедил Гарт. - Ты стала бессердечной, Элиза.
- Возможно, - ответила я, остановившись у двери. - Но ведь и у тебя никогда не было сердца, Гарт, не так ли?
Оставив его в каюте, я поднялась на палубу. Подставив лицо встречному ветру, я рассмеялась: кажется, мне наконец-то удалось оставить за собой последнее слово. Чудесно!
Когда мы сошли на берег в Новом Орлеане, Гарт нанял экипаж, и карета, раскачиваясь на колдобинах, повезла нас по грязным улицам города. Как бы невзначай Гарт заметил:
- По крайней мере я избавлен от необходимости показывать тебе город. Думаю, ты уже знаешь его лучше меня.
- Вероятно, - сухо ответила я.
- И еще в одном тебе повезло: тебе попался любовник со вкусом. Скажи, это правда, что Лафит выловил тебя в море после того, как пошла ко дну «Красавица Чарлстона»? Мне довелось услышать не меньше сотни версий истории о том, как ты попала к нему.
Я пожала плечами.
- Доверься той, что тебе больше нравится. Сейчас это уже не имеет значения.
- Я просто хочу знать правду.
- Люди Лафита нашли меня на корабле, когда взяли его на абордаж. Я была очень больна, и Жан забрал меня к себе в дом и выходил. Он был ко мне очень добр. Это все.
- Как трогательно! А что сталось с нашим другом Фоулером?
- Тело его, хочется верить, на дне моря. А душа скорее всего в аду.
Я не могла говорить о нем без ненависти и боли, хотя о мертвых - «или хорошо, или ничего». Отвернувшись от Гарта, я посмотрела в окно.
- Я вижу, после того как мы расстались, чувства твои к нему не стали теплее, - сказал он, посмеиваясь.
Я круто обернулась.
- Нет, Гарт. Жаль, что тебе не довелось насладиться моим уничижением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161