Он привез ее в Линдо Виста и дал ей все, что она хотела.
Берт потянулся к лежащей на земле рубашке и достал из нагрудного кармана сигару и коробок спичек. Сабелла взяла спички, чиркнула и поднесла пламя к кончику сигары.
- Но она не была счастлива? - Сабелла глядела прямо в его серые глаза.
Берт пустил кольцо дыма.
- Очевидно, нет. В то лето, когда мне исполнилось шесть лет, мать, ее звали Дейна, поехала на месяц в Сан-Франциско, а отец и я остались на ранчо. Там на вечеринке в Ноб Хил она познакомилась с красивым мексиканцем. - Берт выпустил новое кольцо дыма и откинулся на руку. - Должно быть, это была любовь с первого взгляда. Мать тут же развелась с отцом, вышла замуж и уехала в Мехико.
- Не может быть!
- Увы! И разбила сердце отцу. Он от этого так никогда и не оправился. - Берт вдруг усмехнулся. - После этого отец прогнал с Линдо Виста всех, у кого были испанские или мексиканские имена: старых compadres, много лет работавших на него; целые семьи, жившие в глиняных домиках на ранчо; детей, которые здесь родились; десятки vacueros, лучших ковбоев во всей Южной Калифорнии. Всю прислугу из дома. Кухарок, горничных, дворецких. Всех.
- Но это несправедливо, - сказала Сабелла, хотя она не была удивлена этой жестокостью, зная, каковы они оба: и отец, и сын.
- Да, конечно, - согласился Берт. - Несправедливо. Нелогично. Глупо. Но когда людям плохо, они иногда делают бессмысленные вещи. Кто знает, как бы мы вели себя в таких обстоятельствах.
Сабелла молчала.
- И, наверное, то же самое можно сказать и о матери. Люди осуждали ее, но, может, она иначе не могла?
- Как могла мать оставить шестилетнего сына?
- Я думаю, из-за любви. - Берт пожал плечами. - Как сказал поэт: «Любить и сохранять рассудок невозможно».
- Но поэт также сказал: «Удовольствие любви длится лишь мгновение, боль и горечь от любви помнятся всю жизнь».
- Я буду иметь это в виду. А что касается разговоров о любви... - Он ловко уложил Сабеллу на спину и лег сверху: - Давай лучше займемся любовью, чем говорить о ней.
Прежде чем она успела увернуться, он поцеловал ее и, продолжая целовать, стал расстегивать белую блузку.
Они целовались, освещенные последними лучами заходящего солнца, а в это время одетый в черное мексиканец с каменным лицом, скрытый тенью скалы, сидеть на краю обрыва и в мощный полевой бинокль наблюдал за обнявшейся парой.
Тонкие губы его под густыми черными усами медленно расплылись в довольной улыбке. Шрам на правой щеке натянулся, и от нарастающего волнения у него зачесались руки.
- Si, si, - беззвучно подбадривал Франко. - Ну, давай, Бернет. Займись любовью с этой прекрасной senorina. Я не скажу Джине.
Его улыбка стала зла и похотлива.
- Mi palabra de honor. Даю слово.
Глава 14
Джина де Темпл чувствовала, что существует реальная опасность потерять Берта навсегда.
Раньше она не раз смеялась, когда до нее доходили слухи о его похождениях, и убеждала себя, что эти любовные приключения не имеют ничего общего с изменой. Между ней и Бертом, полагала Джина, сложились такие отношения, которые не сможет поколебать целая вереница ветреных блондинок, брюнеток и шатенок.
Все его короткие, ничего не значащие романы проходили тайно, как у порядочных джентльменов. Из уважения к ней он не допускал даже легкого флирта с женщинами из Капистрано, словно не замечал их призывных, горящих глаз. Джине доставляла удовольствие мысль, что Берт желанен многим, а принадлежит ей одной. Ей завидовали молоденькие девушки и зрелые дамы - и она гордилась этим.
И вдруг все пошло наперекосяк. У нее появилась соперница, и она, Джина де Темпл, должна положить этому конец.
Такие горькие мысли мучили Джину, пока она воскресным вечером нетерпеливо ждала Франко.
Прошла неделя с тех пор, как она вызвала его к себе и приказала следить за Бертом. В этот теплый воскресный вечер, кроме слуг, в особняке никого не было. Ее отец, сенатор де Темпл, уехал в Лос-Анджелес, где вместе с доном Мигелем Андресом Амарой и главой местной церкви должен был участвовать в церемонии открытия только что построенного государственного здания.
Целый день Джина томилась в ожидании.
Когда же он придет и сообщит новости?
Джина бросила взгляд на часы. Девять часов вечера. Какие вести принесет Франко? Или ему опять не удалось найти Берта? А вдруг он разузнал нечто такое, о чем неловко даже рассказать ей?
У Джины неровно забилось сердце, когда она наконец услышала на балконе отчетливые звуки тяжелых шагов. Она стремительно направилась к двери, но, дойдя до середины комнаты, остановилась: она не должна показать, как обеспокоена и напугана.
Джина постаралась успокоить дыхание, поспешно села в кресло и, схватив со стоящего рядом столика книгу, открыла ее на первой попавшейся странице, сделав вид, что читает.
Франко кашлянул. Она подняла глаза и непринужденно улыбнулась. Джина сразу заметила, что, прежде чем прийти к ней, он вымылся (его длинные, зачесанные назад волосы были еще мокрые), побрился и переоделся.
Чернильно-черные рубашка и брюки свежевыстираны и тщательно отглажены.
В черных глазах Франко застыло угрюмое выражение, на щеке под шрамом нервно подрагивал мускул. Джина поняла: он кое-что узнал, что-то плохое.
Стараясь оставаться спокойной и хладнокровной, Джина пригласила:
- Заходи, Франко. - Она Отложила книгу и поднялась ему навстречу. - Я налью тебе вина.
Словно привидение, Франко скользнул в комнату. Джина подошла к комоду, на котором в ряд аккуратно стояло несколько хрустальных графинов, не спрашивая, что он будет пить, налила два бокала мадеры и, тепло улыбнувшись, протянула бокал вина присевшему на диван Франко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72