— Но… это же…
— Тс-с… — Он снова поцеловал ее.
Сильвия перестала сопротивляться.
— О Господи, Сильвия, — хрипло прошептал он и поцеловал ее в подбородок. — Его рука забралась под расстегнутый лиф платья и нежно сжала ее сосок.
— Рэндольф, — застонала она, прижимаясь к нему.
— Я знаю, милая, я знаю… — Дрожащей рукой он пытался застегнуть пуговицы ее платья. Затем отстранил ее от себя и поднялся с дивана. — Уже поздно. Я должен уйти. Думай обо мне, когда ляжешь спать.
— Буду думать, Рэндольф. А ты? Ты будешь думать обо мне?
Впервые за все время их знакомства Рэндольф мог сказать правду. Он перестал встречаться с Джинджер Томпсон. Сейчас он вернется в свой домик в «Дубовой роще», будет ворочаться с боку на бок, думая только о красивой сероглазой девушке, доверием которой он не воспользовался.
— Да, дорогая, я буду думать о тебе. Я буду молить Бога, чтобы время текло быстрее. Я не могу дождаться, когда мы поженимся. Я хочу, чтобы ты проводила со мной в постели все эти холодные долгие ночи. Давай сбежим. Давай сегодня ночью…
— Рэндольф, дорогой, — Сильвия засмеялась и покачала головой, — мы не должны этого делать. Я заказала свадебное платье. Я хочу венчаться в церкви. Скажи, что ты меня понимаешь.
— Понимаю, — вздохнув, ответил Рэндольф. — Я веду себя глупо. Мы обвенчаемся в церкви. Я все сделаю так, как ты скажешь. Я люблю тебя. О Господи, как же я тебя люблю!
— Я тоже тебя люблю, — ответила Сильвия со счастливой улыбкой.
* * *
Серина Фэрмонт как могла скрывала свою болезнь от дочери. Она хотела, чтобы ничто не омрачало счастья ее единственного ребенка.
Радость Сильвии была словно солнечный луч среди морозной зимы. Серина, уютно устроившись в ее спальне, была единственным и самым взыскательным зрителем, весело аплодирующим, когда ее дочь расхаживала по комнате, демонстрируя многочисленные наряды, присланные из Нового Орлеана. Никогда еще они не были так близки, как в эту длинную холодную зиму.
Сильвию тревожили бледность матери, измученный взгляд ее голубых глаз, потеря веса, но она никогда не говорила об этом вслух. Она любила мать и отлично понимала, что предстоящая свадьба так же важна для Серины, как и для нее самой.
Сильвия была счастлива. Она любила Рэндольфа Бакстера всем своим юным доверчивым сердцем и была уверена, что впереди их ждет долгая счастливая жизнь.
Она не знала, почему Рэндольф начал более откровенно проявлять свою любовь, но ее это только радовало. Временами глубина его страсти пугала Сильвию. Он даже целовать ее стал по-другому — как настоящий мужчина. И это напоминало ей горячие, захватывающие дух поцелуи того смуглого мужчины, что обнимал ее на холодном балконе. Это были поцелуи, которыми, как ей казалось, муж должен обмениваться со своей женой.
Сильвия с нетерпением ждала дня свадьбы.
— Мне жаль, мисс Томпсон, — сказал Спенсер Маккарен, глядя на нее через стол, — но я не нашел ничего порочащего в прошлом семьи Фэрмонт. Я занимался этим делом больше месяца, мисс Томпсон. — Он помолчал, прокашлялся и продолжил: — На вас ушло больше времени и сил, чем на других моих клиентов.
— Вы хотите сказать, что больше не будете заниматься этим делом, если я вам не заплачу?
— Совершенно верно. Мне жаль, но я…
Хорошенькое личико Джинджер опечалилось.
— Но я уверена, что вы обязательно что-нибудь найдете, если продолжите ваши поиски. Не могли бы вы…
— Я не работаю бесплатно, мисс Томпсон.
— Я… уверена, что нет. — Джинджер медленно встала со стула. У нее не было больше денег, чтобы ему заплатить, но ее изворотливый ум подсказал ей выход из щекотливой ситуации. Положив перчатки на край стола, она улыбнулась. — Вы женаты, мистер Маккарен?
— Я холостяк, мисс Томпсон. А что?
Обогнув стол, Джинджер остановилась перед ним.
— Вы находите меня привлекательной, мистер Маккарен?
Спенсер Маккарен внимательно оглядел ее роскошное тело, не пропустив ни одного изгиба.
— Я нахожу вас очень красивой, мисс Томпсон.
Одарив его обворожительной улыбкой, Джинджер повернулась и пошла через комнату, покачивая бедрами. Она заперла дверь и опустила тяжелые жалюзи. Комната погрузилась в полумрак, единственным источником света теперь оставалась горевшая на столе лампа. Джинджер медленно вернулась к нему, сняла шляпу и положила ее поверх перчаток.
Спенсер Маккарен с интересом наблюдал за ней. Он вцепился руками в ручки кресла, когда она, задрав пышные юбки, спустила панталоны и они упали на пол. Она ногой отшвырнула их в сторону.
Маккарен покраснел, сердце его бешено колотилось в груди. Джинджер, глядя ему в глаза, медленно опустилась на колени.
Он сидел, широко расставив ноги. Джинджер села на корточки между его раздвинутых ног.
— У меня больше нет денег, мистер Маккарен, но, возможно, я смогу доставить вам удовольствие. — Она положила руку на его пах. Он застонал и заерзал, когда она через брюки стала гладить его восставшую плоть. — Вы? хотите меня?
— О Господи, да, — выдохнул он.
— Вы мне поможете?
— Помогу. Давай быстрее!
Рядом, за закрытой дверью, сновали прохожие, а Джинджер Томпсон, задрав юбки, уверенной рукой направляла его твердую плоть в свое влажное лоно. На улице скрипели кареты, ржали лошади, кричали торговцы, но Спенсер Маккарен, частный детектив, ничего не слышал. Он сидел в кресле, отдавая себя бесстыдной молодой женщине, сидевшей на нем верхом, и его руки сжимали ее круглые ягодицы, а язык ласкал груди, вывалившиеся из расстегнутого лифа.
Ерзая на нем, она шептала:
— Тебе это нравится, Мак? Я сделаю для тебя все, что ты захочешь. Только обещай мне, что будешь продолжать поиски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86