Капитана Найта не было в списках погибших и раненых. Несколько дней спустя Мэри получила коротенькое письмо от Клея, где он сообщал, что жив-здоров и будет продолжать в том же духе. Теперь капитан был на пути в Арканзас, где ему предстояло соединиться с флотом адмирала Дэвида Портера.
Мэри было велено не беспокоиться.
Она опустила письмо и покачала головой.
Не беспокоиться? Но она только и делала, что беспокоилась. Как и тысячи других жен, матерей, сестер и возлюбленных, она постоянно опасалась за жизнь любимого человека.
Когда Клей отправился на войну, работа в госпитале приобрела для Мэри особое значение. Каждый раз, наклоняясь, чтобы утешить страждущего, Мэри представляла себе, что это Клей лежит раненый и беспомощный, и сострадание наполняло ее сердце. Женщина говорила себе, что ей следует быть более внимательной и ласковой с ранеными. Она с удвоенными силами принялась ухаживать за больными, отдавая раненым и умирающим максимум внимания и заботы. Герои войны это заслужили.
Раненым, за которыми она ухаживала, было совершенно не важно, что Мэри была женой офицера северян. Людям, о которых она так терпеливо и сочувственно заботилась, ее прелестное личико казалось солнечным лучиком во тьме их страданий. А ее ласковые руки несли им утешение и облегчали боль.
Мэри трудилась очень усердно и помногу часов, понимая, что очень скоро она уже не сможет работать в госпитале. Теплые зимние платья уже стали ей тесны в талии, и доктор Кейн предупредил ее, что работа в госпитале слишком тяжела для будущей матери. Первое января стало ее последним рабочим днем. Мэри была на пятом месяце беременности и собиралась остальное время до рождения ребенка провести в Лонгвуде.
Теперь, когда она не была занята в госпитале, время тянулось очень медленно. Это была самая долгая и одинокая зима в жизни Мэри Пребл Найт. Она каждый день ждала писем и молилась, но Клей писал нечасто. Со времени его отъезда она получила всего несколько писем и теперь без конца их перечитывала.
Настроение Мэри было мрачным, как погода зимой. Январь и февраль показались бесконечной вереницей холодных хмурых дней. Одна за другой кружили в городе снежные метели. По темной реке мимо замерзших берегов плыли огромные льдины. Мэри чувствовала себя в Лонгвуде как в тюрьме, и если бы не Лия, которая частенько приходила ее навестить и ободрить, могла бы помешаться от одиночества – общества слуг было ей явно недостаточно.
Каждую ночь хозяйка Лонгвуда лежала в своей большой кровати красного дерева и думала о муже. Ей так хотелось, чтобы Клей был рядом! Она думала о том, где он и что с ним. Может быть, ему голодно и холодно, может, он страдает от усталости? А может, он ранен? Мэри гнала от себя эту мысль. Клей не ранен. Он не будет ранен!
Господь всемогущий, спаси и сохрани Клея!
Наконец в штат Теннесси пришла весна, и никто не радовался ей больше, чем одинокая беременная Мэри Пребл Найт. Даже в хорошую погоду она не могла никуда пойти, потому что Тайтес более чем прозрачно намекнул ей, что леди в ее положении на людях не появляются.
– Ваша мама перевернулась бы в гробу, если бы узнала, что вы прогуливаетесь по улицам Мемфиса в таком виде!
– Тайтес, я вовсе не собираюсь прогуливаться! – говорила она ему, прижимая руку к ноющей спине. – Но неужели кто-нибудь будет шокирован, если я просто посижу у себя на галерее перед домом?
– Вам следует подождать, пока зайдет солнце, – поучал ее Тайтес. – Тогда меньше прохожих.
– Я вовсе не собираюсь дожидаться захода солнца, – заявила Мэри и, несмотря на протесты старого слуги, все же устроилась в кресле-качалке на галерее.
Она вздохнула и задумчиво посмотрела на подъездную дорогу. В один прекрасный день Клей вернется к ней по этой самой дороге, и она выбежит ему навстречу с младенцем на руках. При мысли об этом Мэри улыбнулась и положила руку на округлившийся живот.
Был солнечный майский день. Мэри сидела, покачиваясь в кресле, а яркие бабочки порхали с цветка на цветок. Душистый ветерок перебирал ей волосы на висках, а от кустов, что росли у северной части дома, доносился сладкий запах жимолости.
Мэри грезила наяву, мечтала о долгих счастливых годах, которые они с Клеем и детьми проведут в Лонгвуде. Убаюканная такими мыслями, она уснула.
Она спала лишь несколько минут, когда раздался цокот копыт по усыпанной галькой дороге. Мэри поморгала и присмотрелась. У ворот спешился лейтенант Бриггс.
Женщина затаила дыхание. Она осталась на месте, а рыжеволосый молодой человек поспешил к ней. Когда он подошел ближе, по его лицу встревоженная хозяйка Лонгвуда поняла, что новости хорошие. Мэри расслабилась и улыбнулась лейтенанту.
Он приехал рассказать ей о полученной в штабе депеше. В ней говорилось о том, что восемнадцатого мая адмирал Портер направил шесть боевых кораблей вверх по реке, чтобы поддержать генерала Гранта, который вел военные действия к востоку от Виксбурга.
Командовал этой флотилией капитан Клейтон Террел Найт.
Глава 41
Утро, 21 мая 1863 года
Капитан Клей Найт, стоящий под яркими лучами солнца на носу флагмана «Цинциннати», поежился. Несмотря на теплое солнышко, ему было холодно, и руки его чуть-чуть дрожали. Нервным движением капитан достал из внутреннего кармана сигару, сунул ее в рот и зажег.
Глубоко затянувшись, он подумал о том, что никогда прежде не испытывал ничего подобного. До сих пор страх был ему неведом. А сейчас ему было страшно. Странно. Он совершенно не боялся, когда молоденьким лейтенантом его отправили в Буэнос-Айрес защищать своих сограждан. Не боялся, когда ему пришлось выбивать бандитов из Шанхая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88