Постоянная, дергающая зубная боль. С хмурым видом, Джонни следовал за одетым в форму коридорным в огромный, богато украшенный номер «Дома плантатора», самой роскошной гостиницы в Мемфисе, штат Теннесси. Одной рукой он держался за щеку, пытаясь унять зубную боль, а другой дергал тугой узел галстука. Войдя в номер, слуга помчался вперед, чтобы открыть высокие французские окна, выходящие на балкон. Вернувшись, стройный молодой парень сказал:
— Как всегда, самый хороший номер, мистер Роулетт. Здесь приятный ветерок от реки, и я сейчас же доставлю ледяную воду. Желаете что-нибудь еще, сэр?
— Да, — сказал измученный Джонни. — Виски.
— Виски, мистер Роулетт? — Белесые брови слуги поднялись вверх. За все время, что Джонни Роулетт останавливался в «Доме плантатора», он не пил ничего крепче ликера. Разве что иногда стаканчик бренди после обеда. Решив, что не правильно понял заказ, он вопросительно повторил:
— Виски?
— Лучший кентуккийский бурбон, который у вас есть, — ответил Джонни Роулетт, нетерпеливо поводя плечами, обтянутыми сшитым на заказ серым льняным пиджаком. Он слабо улыбнулся и добавил:
— Иногда я наслаждаюсь стаканом хорошего бурбона днем.
— Д-да, сэр, сию минуту, — пробормотал ошеломленный слуга, кланяясь и пятясь к двери. Через несколько минут он вернулся с подносом, на котором стоял большой серебряный кувшин воды со льдом, высокий хрустальный бокал, стакан для воды и бутылка прекрасного кентукийского бурбона. Джонни, уже обнаженный до пояса, благодарно кивнул ему и немедленно откупорил бутылку. Игнорируя бокал, он поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.
— О Боже, какой ужасный вкус, — сказал он, поморщившись, и с благодарностью принимая стакан ледяной воды, торопливо поданный ему слугой. — Благодарю, — проговорил он, чувствуя как бурбон огнем растекается по телу.
— Мистер Роулетт, я не хотел вмешиваться, но когда я был внизу, мой босс, ваш хороший друг мистер Робин, сказал, что вы страдаете от зубной боли. Я знаю опытного дантиста, его кабинет меньше чем в двух кварталах от «Дома плантатора», он был бы…
— Никаких дантистов, — сказал Джонни, решительно тряхнув копной темных волос. — Пусть Бен Робин занимается своими делами и не лезет в мои. Передай ему — я не нуждаюсь в дантисте.
— Но, если у вас болит зуб, я уверен…
— Только чуть-чуть, — возразил Джонни. — Он ничуть меня не беспокоит. Все, в чем я нуждаюсь, так это в небольшом отдыхе. — Он усмехнулся, чтобы показать, что все в порядке.
— Очень хорошо, — сказал вежливый молодой слуга, слегка улыбаясь высокому мужественному человеку. — Я разобрал вашу кровать и заберу погладить ваш вечерний костюм. Мистер Робин говорил, что вчера на «Игроке» кости бросали допоздна и с таким азартом… — Уже у двери он добавил:
— Желаю вам хорошо отдохнуть, сэр.
— Что я и сделаю, — пообещал Джонни Роулетт, улыбаясь, но как только дверь закрылась, он нахмурился. — О-о-о! — застонал Джонни, снова потянувшись к бутылке виски.
Джонни Роулетт — большой сильный человек, не раз смотревший смерти в лицо, еще подростком участвовавший в Гражданской войне, скрывал от всех свой смертельный страх перед дантистом, к которому его нельзя было затянуть и табуном диких лошадей.
Так и случилось, в тот душный июньский полдень летом 1876 года, что Джонни Роулетт, не в силах преодолеть панический страх перед зубными врачами, сидел один в своем номере с видом на реку и основательно, с удовольствием напивался. Скоро он достиг такой восхитительной степени опьянения, что дергающаяся зубная боль прекратилась и его затуманенные болью черные глаза загорелись обычным дьявольским огоньком. К тому времени солнце уже склонилось к закату над спокойной рекой. Джонни Роулетт, усмехаясь между затяжками длинной тонкой сигары, размышлял о том, что глупо было все эти годы отказываться от восхитительного вкуса хорошего кентуккийского бурбона. Какая ошибка! Он держал наполовину пустой бокал виски перед глазами и, глубоко вдыхая его замечательный букет, восхищался бледным янтарным оттенком. Погасив сигару, он сделал еще глоток мягкого, теплого бурбона и, удовлетворенно вздохнув, решил пропустить обед. Джонни Роулетт плескался в ванне с сигарой в одной руке и стаканом бурбона в другой и громко напевал непристойную песню, которой его научил много лет назад бородатый речной лоцман, а в соседней комнате гостиничный слуга раскладывал свежевыглаженный черный вечерний костюм, накрахмаленную белую рубашку, сверкающую золотыми запонками, и начищенные черные кожаные ботинки.
В начале десятого безупречно одетый и причесанный Джонни Роулетт, широко улыбаясь и слегка покачиваясь, спускался по широкой мраморной лестнице в пышный вестибюль «Дома плантатора».
Когда его старый друг Бен Робин, богатый молодой владелец гостиницы, занятый разговором с двумя плантаторами с низовьев реки, увидел Джонни, он сразу понял, что тот был пьян. Извинившись перед собеседниками, Бен Робин пересек просторный вестибюль.
— Джон, — сказал Бен, по-дружески положив руку на плечо Роулетта, — как насчет обеда для нас в моем номере сегодня вечером? В столовой слишком много народа.
Джонни шутливо, с дурацкой усмешкой поклонился своему другу:
— Благодарю за приглашение, Бен, но я отказываюсь. Но я могу позволить тебе купить для меня еще выпивки.
— Джонни, тебе нельзя больше пить.
— Нельзя?
— Нет. Ни капли.
— В таком случае я ухожу.
— Куда? Было бы лучше, если…
Еще раз улыбнувшись, Джонни Роулетт прервал его:
— Думаю, я прогуляюсь до пристани и посмотрю, как идут дела на «Подлунном игроке».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104