— Мы возьмем крытую коляску. А сейчас ешьте, дорогая. Делорес приготовила для вас яичницу с ветчиной.
— Да, сэр, — с благодарностью сказала она и подняла вилку.
— Скажите, — Баррет поглаживал левый густой седой ус, — как бы вы отнеслись к тому, чтобы я дал вам красивую ласковую лошадь и одного из моих вакеро, который бы обучил вас верховой езде?
Анжи радостно закивала головой. Она посмотрела на просиявшего седовласого мужчину и сказала с детским восторгом:
— Мистер МакКлэйн, а можно мне получить пегую лошадку с белой гривой? Я однажды видела такую на параде в Новом Орлеане, когда была еще совсем маленькой, и с того времени я мечтала иметь… — Она замолчала, смущенная тем, что, без сомнения, ее просьба была невежливой.
Баррет откинул седую голову и засмеялся, а мисс Эмили весело улыбнулась.
— Сердце мое, — воскликнул влюбленный в девушку хозяин ранчо, не обращая внимания на присутствие своей свояченицы, — вы получите самую красивую пегую кобылу, которую когда-либо видели. И у вас будет дамское седло, отделанное чеканным серебром. И самая красивая амазонка, которую только можно сшить. Уверяю вас, вы будете прекрасно смотреться на своем златогривом скакуне.
Глаза Анжи расширились. К ее величайшему изумлению добрый джентльмен и не думал считать ее жадной и невежественной за то, что она попросила у него лошадь. Казалось, он был обрадован ее интересом к верховой езде и жаждал подарить именно ту лошадь, которую она хотела. Анжи сладко ему улыбнулась. Он был очень милым человеком, гораздо милее, чем ее собственный отец. Джереми Уэбстер незамедлительно обвинил бы ее в том, что она любит плотские удовольствия, если бы она поведала ему о своих желаниях. А этот добрый человек смеялся и говорил, что дает ей лошадь, и седло, и амазонку! Анжи робко положила свою маленькую ручку поверх его руки, стараясь не замечать ледяную холодность его большой квадратной кисти.
— Мистер МакКлэйн, думаю, вы самый добрый человек на свете.
Грудь Баррета МакКлэйна гордо распрямилась, и он счастливо поднес ручку, которая лежала на его руке, к своим тонким губам. Легонько целуя ее, он сказал:
— Моя дорогая, то, что вы считаете меня добрым, — это самая большая награда, о которой я не смел и мечтать. — Его карие глаза блеснули, когда неохотно он выпустил ее руку, чтобы она могла закончить завтракать. Его счастливые глаза остановились на ее хорошеньком светлом личике, лебединой шее, золотых волосах, так аккуратно уложенных на голове.
— Доброта всегда нас трогает. Тем не менее, боюсь, что, будь я на вашем месте, я бы искал более осязаемого вознаграждения. — Голос Пекоса заставил вздрогнуть Анжи и Баррета.
Пекос улыбнулся дьявольской улыбкой. Рука Анжи тут же задрожала, и она положила вилку на тарелку. Карие глаза Баррета МакКлэйна сузились, когда он повернулся к приближающемуся сыну.
Пекос поцеловал тетушку, сел около нее и налил себе чашечку кофе.
— Но теперь, полагаю, я должен стараться больше понравиться вам обоим. Начну с того, что предлагаю свои услуги по обучению Анжи верховой езде. — Он глотнул кофе и улыбнулся ей. — Бесплатно, разумеется. Как вам это для начала?
Анжи не могла говорить. Она только смотрела в эти язвительные серые глаза и спрашивала себя, будет ли он настолько жесток, чтобы упомянуть об эпизоде, происшедшем минувшей ночью. Она не на шутку испугалась; если он расскажет о ее недостойном леди поведении, не настроит ли это против нее такого порядочного и благородного человека, как Баррет МакКлэйн, и не отправит ли он ее следующим же поездом обратно домой? Как она будет жить, как сможет обеспечить себя? Куда она поедет? Что будет делать?
— Ты не сделаешь ничего подобного, Пекос, — сказал Баррет МакКлэйн сердито. — Роберт Луна лучший наездник на Дель Соль. Он научит мисс Уэбстер верховой езде.
Пекос притворно беспомощно пожал широкими плечами и сказал:
— Ну что ж, я попытался.
Не замечая других с тех пор, как ее возлюбленный племянник сел за стол, мисс Эмили положила руку на его правое плечо и сказала:
— Дорогой, не понимаю, зачем ты встал так рано. Я попросила, чтобы Делорес приготовила тебе на завтрак гречневые пирожки.
— Да, Пекос, — сказал Баррет МакКлэйн сквозь сжатые зубы, — мы все удивлены, что ты поднялся в такую рань.
— И вы, сэр? — холодно поинтересовался Пекос. — Я думал, вы знали, что я встал сегодня до рассвета. — Он, не мигая, смотрел на отца, выводя его из себя своим взглядом, потом переключил внимание на Анжи. Его глаза скользнули с напряженного лица девушки вниз к ее выпуклой груди, и он обратился к тете: — Я не знаю, тетушка. Никак не мог заснуть прошлой ночью. — Он помолчал и вздохнул. — Я все думал о…
Быстро перебивая его, Анжи сказала:
— Мистер МакКлэйн, мне не хочется больше есть, — ее зеленые глаза смотрели умоляюще. — Я бы с удовольствием проехалась по ранчо, если вы готовы, сэр.
Поднявшись, Баррет МакКлэйн тут же оказался за стулом Анжи, отодвигая его, пока она вставала.
— Прежде чем вы уйдете, отец, я бы хотел проинформировать вас: двое ваших лучших людей этим утром уехали из Дель Соль. — Пекос в упор посмотрел на обожженное солнцем лицо отца.
— Неужели? — Старший МакКлэйн, казалось, был очень удивлен. — Кто они?
— Старый Педро Родригес и его сын, Джоз. — На скулах Пекоса играли желваки.
Ничего не зная о случившемся утром, Анжи спросила:
— Педро и Джоз? Это не те ли милые отец с сыном, которые привезли меня вчера на ранчо?
Взгляд сузившихся серых глаз остановился на ней. Наконец, Пекос сказал спокойно:
— Именно они. Педро жил на старой Дель Соль так долго, что уже никто и не помнит, когда он тут появился;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131