Не будете ли вы так добры открыть их?
— Этот ковер представляет для вас исключительный интерес, Ангел? — пошутил он и сделал шаг к ней. Слегка дрожа, Анжи страдальчески сморщилась, когда твердые пальцы взяли ее за подбородок и приподняли его, заставляя взглянуть в глаза Пекоса. Эти насмешливые серые глаза поблескивали озорными огоньками, красивый рот растянулся в широкой ухмылке, сметая с лица мыльную пену. Его глаза поймали ее взгляд, а голос зазвучал тепло и приглушенно:
— Ангел, вы явились без приглашения в мою комнату в то самое время, когда я был не одет. И тут же бесстыдно прижались своим маленьким чудным телом к моему. Затем, как будто я во всем виноват, вы начинаете ругать меня, говоря, что это неприлично. — Он осуждающе поцокал языком и погладил руками ее шею. Его смуглые пальцы убрали прядь золотистых волос с ее плеча, затем прикоснулись к розе, заколотой за ухом. — Знаете, что я думаю, Ангел? — Анжи стояла, оцепенев, глядя на него испуганными глазами, в то время как его лицо медленно приближалось к ее лицу. — Я думаю, что вам так же, как и мне, доставляет удовольствие вести себя неподобающим образом. — Его улыбающиеся губы почти касались ее губ.
Анжи открыла было рот, чтобы возразить. Но еще до того, как она успела хоть что-то сказать, теплые губы Пекоса сковали поцелуем ее трепещущий рот, превратив крик о помощи в слабый стон. С широко открытыми от возмущения глазами Анжи смотрела на гладкую смуглую кожу, длинные густые ресницы и белую мыльную пену, касавшуюся ее лица. Она почувствовала, как эти длинные ресницы щекочут ее, когда Пекос закрыл глаза и прижался губами к ее губам. Он как будто совершенно забыл о мыльной пене на собственном лице.
Если для Пекоса казалось само собой разумеющимся целовать сладкие полуоткрытые губы, то для Анжи, у которой кружилась голова, это было совсем не так. Но скоро она перестала об этом думать. Она была слишком возбуждена его поцелуем и приятными ощущениями, которые он вызывал. Высокий полуобнаженный мужчина проник горячим влажным языком в ее рот, отчего ее шею и лицо бросило в жар. У нее возникло странное чувство пустоты в животе, которое возникает, когда падаешь с высоты. Анжи была абсолютно уверена, что то, что он делает, для нее должно быть ужасно греховным. Это было потворством страсти. Это было неправильно! Это было позорно! Это было ужасно! Это было… прекрасно!
Все попытки вырваться из его объятий, оторвать губы от его рта, выскользнуть из комнаты окончились лишь тем, что в душе Анжи проснулась ее врожденная чувственность и желание быть любимой. Страстный поцелуй Пекоса все продолжался, и Анжи почувствовала, как ее тело обмякло в его крепких руках. Она нетерпеливо ответила его горячему языку, который проник глубоко в ее рот, вызывая у нее головокружение, жар и страх одновременно. Пекос тихо застонал и прижал ее теснее к себе. Почувствовав, как ее груди распластываются под его покрытой волосками грудью, Анжи даже не представляла, как положение их тел влияет на Пекоса.
Его кровь закипела, когда мягкие полные груди, покрытые только двойным слоем розовой органзы, соблазнительно прижались к нему. Анжи выгнулась ему навстречу, в то время как он откинул ее голову назад, целуя ее жадно, требовательно, страстно. Когда Анжи почувствовала, что умрет, если его поцелуй не прекратится, жаркие губы Пекоса неохотно оторвались от нее, тогда она жадно глотнула воздух. И тут же почувствовала слабый привкус мыльной пены на губах и языке.
— Возьми полотенце, — низкий охрипший голос прозвучал над ее ухом. Пекос ласково ущипнул мягкую мочку, продолжая пачкать ее лицо пеной.
Полотенце, свисавшее с его шеи, было очень близко от ее лица. Ей нужно было только чуть-чуть наклониться вперед. И Анжи потерлась лицом о пушистую белую ткань, убирая остатки пены с лица. Пока она вытиралась, губы Пекоса уверенно скользили по ее длинной шее, прокладывая на ней белую мыльную тропинку.
— Пекос, — сказала она, отчаянно пытаясь взять себя в руки, — ты меня пачкаешь…
Его темная голова медленно поднялась, и он посмотрел на Анжи.
— Прости, котик, — пробормотал он, и его руки скользнули к ее бедрам, теснее прижимая девушку к себе. Верхняя часть его тела немного отклонилась назад, и он хрипло попросил:
— Вытри меня, малышка.
Это было подобно приказу для взволнованной дрожащей девочки, которая всю жизнь привыкла повиноваться. Не говоря ни слова, Анжи подняла один конец толстого полотенца и начала ласково вытирать его лицо. Она покорно терла его, стараясь не встречаться взглядом с его горящими глазами, которые смотрели на нее. Этот жаркий взгляд выводил ее из равновесия почти так же, как и его обжигающие поцелуи. Ее глаза остановились на его губах, когда она ласково стерла последний след пены с уголка его рта. Проведя по его полной нижней губе полотенцем последний раз, Анжи, к своему и его удивлению, выпустила его из рук, и оно упало на ковер. Дрожащие же ее пальцы оставались на его гладкой влажной губе, робко касаясь ее.
— Благодарю, — пробормотал Пекос. Она быстро убрала пальцы и почувствовала, что у нее вновь свело живот, когда чувственный теплый рот Пекоса приблизился к ней. Ненавидя себя за преступную слабость, Анжи подняла лицо, а ее губы приоткрылись в нетерпеливом ожидании. Пекос поцеловал ее, едва касаясь ее ожидающих губ, и еще раз, и еще… Затем он неожиданно впился в ее губы, дразнящими маленькими глотками потягивая ее рот к себе. Между этими мучительными волнующими поцелуями он хрипло шептал:
— Ангел, Ангел, давай встретимся, когда все улягутся спать. Мы поедем на реку Сиболо Крик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131