И только подумай, как воздал нам Бог, как вознаградил нас за наши добрые дела, — мы находим такую женщину в нашем собственном доме. И более того, чей срок беременности больше моего на несколько недель. И у тебя будет время научиться всему и попрактиковаться на своем отродье и стать покорной, надежной дойной коровкой к тому времени, когда моему ребенку потребуются услуги. Ты будешь много отдыхать, больше никакой тяжелой работы на кухне. И у тебя будет много времени, чтобы поразмышлять в одиночестве о том, как скверно ты себя вела и как тебе исправиться. Тебе нравится это платье? Ошеломленная Мари-Лор кивнула.
— Оно будет твое. Укороти его и распусти ворот, чтобы всегда быть готовой, если наследник проголодается. Около реки есть очаровательный домик, — продолжала герцогиня, — мы послали плотников подновить его. Он очень удобный. Уединенный и живописный. Я бы сказала, в духе Руссо. Ты ведь читала Жан-Жака Руссо, Мари-Лор?
— Да, мадам герцогиня.
— Значит, ты знакома с его скучными проповедями о матерях, кормлении детей и так далее. При дворе все более становится модным это новшество, утешение для дам, чьи бюсты были увековечены придворными художниками и которые не боятся испортить их, кормя грудью младенцев. Но мода приходит и уходит, а у нас всех есть наши обязанности, не правда ли, Мари-Лор? И мой долг, как это ни печально, оставить семью, поскольку я должна уехать в Париж только с Арсеном и Гортензией. Уехать в Версаль, куда меня пригласили милые друзья, с которыми я подружилась зимой, и там, при дворе короля, представлять нашу семью. Но не беспокойся, мой муж останется здесь заниматься хозяйством и заботиться о благополучии наследника. И конечно, о тебе, Мари-Лор.
Так вот к чему это все ведет.
— Он проявил необычный интерес к этому домику, устраивая его по своему вкусу, таким уютным и уединенным, удобным для охоты и рыбалки. Я знаю, что ты постараешься выполнять свои новые обязанности. Да к тому же у тебя нет иного выбора. Собери свои вещи. Мы сегодня перевезем тебя на новое место, и я пришлю своего доктора осмотреть тебя.
Голос герцогини сделался еще мягче, она заговорила заговорщическим тоном, и ее шея, казалось, удлинилась, а глаза остекленели, как у рептилии.
— Бедный Юбер, — сказала она. — Теперь, когда все почти закончилось, я поняла, что иногда буду скучать по нему. Знаешь, из него могло бы получиться нечто большее, если бы он так не проигрывал при сравнении с его драгоценным братцем. Но уже слишком поздно говорить об этом. Как гласит пословица, над пролитым молоком… Ты не находишь, как она здесь подходит? Что же касается брата-Мадам Амели взглянула на папку с письмами, лежавшую на столе.
Что-то случилось с Жозефом?
Герцогиня отмахнулась от вопрошающего взгляда Мари-Лор.
— Наконец это стали обсуждать скандальные газеты. Я обязательно пришлю тебе все самые лучшие статьи.
Она раскрыла папку, мельком взглянула на плотный лист гербовой бумаги, покрытый уверенным четким почерком, и вытащила из стопки более тонкие, знакомые листы бумаги, скомкала их и бросила в огонь.
— Ты могла бы найти более поэтические слова, сообщая ему о ребенке, — заметила она. — Или проявить больше уважения в своих отзывах обо мне и герцоге. Но сейчас это едва ли важно. Конечно, я не литературный критик, — продолжала герцогиня, в то время как Мари-Лор не сводила глаз с кучки пепла, в который превратились ее письма, — но можно сказать, что у тебя неплохой комедийный дар, по крайней мере для описания бытовых сценок низших классов. Чувство юмора — прекрасный дар, Мари-Лор, и я уверена, он поможет тебе в будущем.
Она вынула более толстую пачку писем.
— В то время как виконт… Боже мой, о чем он только думал, посылая порнографические трактаты служанке в приличный дом?
Она свернула в трубку письма Жозефа и отправила их в огонь вслед за письмами Мари-Лор.
Герцогиня достала еще несколько листов.
— И послать еще такую возмутительную историю о султане и его извращенке, отвратительной… Ну, это может позабавить кого-нибудь моего положения, но я только благодарю Бога за то, что простые люди Франции находятся под защитой королевских цензоров. И за то, что я могу оказать тебе такую же услугу и защитить тебя от этой грязи.
Султан и английская знатная дама. Равные в своей страсти и желаниях. Оба превращены в пепел.
Мари-Лор показалось, что она сейчас закричит. Или на мгновение она была готова стащить герцогиню с кресла, столкнуть на пол. Ударить ногой. Вылить мятный чай ей на голову и разбить чайник.
«Мари-Лор, это плохая идея!»
Как и то, что не следовало говорить того, что она сказала:
— Для вас это грязь, потому что вы не знаете, что такое любовь и страсть. Потому что вас никто не хотел, хотя вы сами хотели Жозефа. Знаю, что хотели. Я знаю, что вы мне завидуете.
Герцогиня едва не изменилась в лице, но в последний момент сдержалась и только кивнула.
— При данных обстоятельствах, — ответила она, — я думаю, «зависть» слишком сильное слово. Я раздумывала над нашими судьбами, твоей и моей, сравнение напрашивается само, не так ли? Похоже на сказку, не правда ли? О двух молодых женщинах, обе незнатного происхождения, обе связаны с той же самой разлагающейся ветвью старой аристократии. Обе энергичны, умны и прекрасно видят что к чему. Пока одна из них не ослеплена… страстью, вероятно, скажешь ты. Или наслаждениями, которые пока еще неведомы другой. Но я познаю их, Мари-Лор. Разница между нами в том, что твои радости уже позади, а мои еще впереди. Как интересно, даже поэтично в некотором смысле то, что именно благодаря тебе я буду свободна и буду пользоваться жизнью, которую заслужила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97