Что он плетет? Спаситель, видите л
и, хочет избавить ее от темного злодея Виктора Кэвала.
Если честно, то она не купилась на эту дохлую муху, ведь правда?
Конечно, нет.
Если бы он был на ее стороне, то не стал бы так по-варварски с ней обращатьс
я. Не стал бы наставлять на нее пистолет, не стал бы похищать…
Или стал бы?
Он решил, что сможет заставить ее идти с собой только под угрозой силы.
Он уверен на сто процентов, что прав. Она бы ни за что не пошла с ним доброво
льно.
Хотя…
Ведь было такое время, когда она по одному только его знаку, не говоря уже
о просьбе, не задумываясь пошла бы за ним на край света.
Но тогда он не позвал ее на край света.
Было время, когда она умирала от страха при одной мысли, что когда-нибудь
им придется сказать друг другу «прощай». Хотя никто из них никогда не гов
орил о расставании, они не считали его неизбежным.
Она знала, что рано или поздно Марко покинет дом Виктора Кэвала, и шестое ч
увство подсказывало ей, что он не позовет ее с собой.
Да, Лия никогда не тешила себя надеждой, что их отношения продлятся долго.
Даже когда, разморенные любовью, они лежали обнаженные в объятиях друг д
руга и фантазировали о том, что когда-нибудь уплывут на какой-нибудь райс
кий остров, где их не будут терзать проблемы реального мира.
Вот и исполнилось их желание, правда, в страшно уродливой форме, Ц они ед
ут из реального мира в какое-то Зазеркалье, все дальше и дальше от мира но
рмальных людей.
Но ехали они не в рай. Отнюдь не в рай.
Они ехали в ад, твердо решила Лия, в ад, потому что Марко был не тем человеко
м, которого она когда-то любила.
Да и она сама уже не та женщина, какой была тем летом.
И все же…
В ее душе осталась какая-то потаенная часть, которая продолжала стремит
ься к некой таинственной части его души.
Она лишь отчаянно надеялась, что он не вздумает еще раз ее поцеловать…
И не дай Бог, если им, как и в предыдущую ночь, придется остановиться на ноч
лег в каком-нибудь тесном и уединенном месте.
По крайней мере она перестала задавать вопросы, подумал Марко, украдкой
взглянув на Лию. Последние двадцать минут она молча, с мрачным видом смот
рела на дорогу.
Но по непонятной причине он внезапно ощутил тоску по общению, заскучал п
о ее голосу, хотя был рад, что закончились ее вопросы.
Бесконечные вопросы, на которые он не мог вразумительно ответить.
Он не смог бы сейчас даже попытаться найти подходящие ответы.
Как мог он объяснить ей, кто он такой, что они делают и куда едут?
Она бы ему все равно не поверила.
Да даже если бы и поверила…
Марко не мог раскрыться перед этой женщиной больше, чем раскрылся, потом
у что и так показал ей слишком много. Конечно, он не говорил ей о своем прош
лом и о том, кто он на самом деле, но успел рассказать ей очень важные вещи о
себе.
Например, он позволил ей нащупать свое самое уязвимое место, эксплуатиру
я которое его можно очень сильно и глубоко ранить.
Это не очень-то приятно в том мире, к которому он привык и в котором боль и п
отери преследовали его с колыбели и, как он подозревал, будут преследова
ть его до самой могилы.
Оглядываясь на свою жизнь, он не смог бы указать тот поворотный, решающий
момент, который определил, кем ему быть, кем он станет.
Может быть, это был тот день, когда ему едва исполнилось два месяца и какие
-то подонки, ограбившие продуктовую лавку их семьи, убили его отца? Марко
тоже был там, лежа в своей колыбельке за кассой. Там же были его мать, сестр
а и два брата.
К счастью, в памяти Марко не сохранилась картина того, как пуля разнесла в
дребезги череп отца и как другая пуля вонзилась в тело старшего брата, Эд
уарде, который бросился на грабителей. Он не помнил, как из подсобного пом
ещения, услышав выстрелы, выбежала мать, не помнил, как страшно кричали вт
орой брат, Чико, и сестра Хасинта.
Однако Марко не сомневался, что ужас того дня наложил неизгладимый отпеч
аток на его детское сознание: на всех детских фотографиях он прижимался
к ногам матери, глядя в объектив затравленными голубыми глазенками.
Не запомнил Марко и тот день, когда его мать повторно вышла замуж за Хуана
Рамиреса, дважды разведенного таксиста, отчаянного бабника и охотника з
а красивыми женщинами. Этот Рамирес был их соседом по лестничной клетке.

А Анна, мать Марко, была исключительной красавицей.
Такой же красивой была и сестра, которой было восемь лет ко времени повто
рного замужества матери.
С отчетливой, тошнотворной ясностью Марко вспомнил тот день, когда, прид
я из школы, он увидел в гостиной голого Хуана, лежавшего на плачущей Хасин
те. Помнил Марко и охватившую его ярость, когда он бросился на отчима, отча
янно колотя его по голой жирной заднице. Вскочив, Хуан сделал то, что он де
лал всегда, когда был зол и пьян, Ц обрушился с кулаками на первую попавш
уюся живую мишень, на Марко. Он избил мальчика до синяков, и Марко очнулся
только на следующий день в своей кровати. Рядом сидела плачущая мать. Она
очень хотела знать, чем Марко разозлил беднягу Хуана, и когда сын рассказ
ал ей, что делал ее муж с Хасинтой, мать неожиданно ударила его по нестерпи
мо болевшему после побоев лицу.
После того случая мать разлюбила Марко.
По крайней мере он так истолковал ее эмоциональное отчуждение.
Потом Хуан взял привычку избивать Марко за любую мелочь.
Тем временем Чико, который всегда был открытым и общительным мальчишкой
, привязанным к своей семье, перестал ночевать дома, связавшись с уличной
бандой и пристрастившись к наркотикам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92