На Западе немцы сдавались целыми подразделениями, и Гудериан позаботился, чтобы американо-английскому командованию через пленных офицеров стало ясно, насколько слабые силы противостоят им. Гудериан успокоился только во второй половине марта, когда из неофициальных источников узнал: союзники оценили положение дел и готовят большое наступление. Основная группировка американо-английских войск под командованием фельдмаршала Монтгомери нанесет удар севернее Рура, в направлении на столицу Германии. Англичане и американцы твердо намерены опередить русских и захватить Берлин.
Эти сведения обнадежили Гудериана. Теперь осталось только одно: выйти из игры, не вызвав гнева фюрера, а потом дожидаться избавителей с запада. Почву для ухода в отставку он подготовил заранее, все чаще жалуясь на боль в сердце и на усталость. Время от времени он начинал возражать фюреру, не терпевшему
противоречий, Гитлер при этом злился и нервничал, в их взаимоотношениях появились трещинки. Они заметно увеличились, когда Гудериан дал понять фюреру, что считает войну проигранной.
28 марта генерал-полковник приехал на очередное совещание. К этому времени Гитлер окончательно переселился со своими приближенными в обширное бомбоубежище из пятидесяти комнат. Двухэтажный бункер для фюрера был сооружен ниже бомбоубежища, прямо под имперской канцелярией. Союзники давно уже бросали на Берлин тяжелые бомбы, но в фюрербункере не чувствовалось даже сотрясений: толщина бетонных перекрытий потолка достигала восьми метров.
Из вестибюля имперской канцелярии вела вниз широкая лестница. Затем начинался длинный подземный коридор со множеством поворотов, с многочисленными дверями с обеих сторон. Тут размещались подсобные службы, охрана, узел связи, электростанция, различные склады.
Постепенно коридор суживался, чаще попадались дежурные эсэсовцы. Непосредственно в фюрербункер пускали только избранных, по особому списку.
Имелся и еще один выход наверх, прямой и короткий: сразу из бункера в небольшой сад, разбитый во внутреннем дворе имперской канцелярии. Но пользовались им редко. Лишь иногда, в хорошую погоду, фюрер выходил ночью в сад подышать свежим воздухом.
Кабинет Гитлера в фюрербункере знаком был Гудериану до мельчайших деталей. Пол устлан мягким красным ковром. На столе большая ваза для цветов. Две картины: портреты Фридриха Великого и матери фюрера в молодости.
Гитлер расхаживал по кабинету, поддерживая правой рукой левую руку. Он заметно похудел, темно-серый френч свободно висел на нем. В последнее время у него быстро выпадали волосы, зачес сделался совсем редким, сквозь него просвечивала мертвенно-бледная кожа. Гудериан не испытывал теперь почтения к фюреру. Только привычка да страх перед неограниченной властью заставляли генерала считаться с ним. Впрочем, и теперь Гитлер иногда удивлял его своей целеустремленностью и непреклонной волей. Гудериан продолжал считать фюрера гениальным человеком. Ведь гений – это прежде всего отклонение от обычного эталона. Нормальные люди далеко не всегда способны понять таких индивидуумов.
Фюрер словно читал мысли и желания Гудериана. В самом начале совещания генерал позволил себе перебить Гитлера и запальчиво возразить ему: теперь, дескать, стало традицией при каждой неудаче искать виновника. Арестованы и находятся под следствием многие добросовестные, заслуженные генералы и офицеры. Репрессии усиливаются с каждым днем, между тем как опытные руководители нужны на фронте. Пора понять, что виновником неудач является общая обстановка, а не отдельные лица.
Фюрер молча, терпеливо выслушал несколько подобных возражений, а в конце совещания, когда в кабинете остались только самые приближенные люди, сказал категорическим тоном:
– Генерал-полковник Гудериан! Вы слишком раздражительны. Ваше здоровье свидетельствует о том, что вы нуждаетесь в немедленном шестинедельном отдыхе.
– Да, мой фюрер. Я вынужден уйти в отпуск! – генерал с трудом скрыл охватившую его радость.
– Подумайте о восстановлении своего здоровья, – продолжал Гитлер. – За шесть недель обстановка станет критической. Тогда мне особенно нужны будут верные люди!
– Хайль! – Гудериан выбросил вперед руку в привычном фашистском приветствии, подумав в то же время, что нет, сюда он больше не возвратится. Он вернется на свою должность только в том случае, если произойдет чудо и немецкие войска погонят врага вспять.
– Поезжайте в Бад-Либенштейн, – дружески посоветовал фельдмаршал Кейтель. – Там красивые места и очень спокойно.
– Увы, там уже американцы!
– Тогда в Гарц.
– Благодарю за проявленное вами участие, – с легкой иронией произнес Гудериан. – Но я постараюсь выбрать для отдыха такой курорт, который противник не сможет занять хотя бы в течение ближайших сорока восьми часов.
Генерал еще раз повторил нацистское приветствие и с чувством облегчения покинул бункер. Через подземный переход добрался до гаража, сел в машину и приказал шоферу ехать не торопясь. Спешка для Гудериана закончилась. Он мог наконец подумать и позаботиться о своей дальнейшей судьбе. Он уже перевел кое-какие сбережения в банки нейтральных стран. Теперь нужно спрятать в надежных укрытиях оставшиеся ценности.
В Цоссен, где размещались отделы Генерального штаба, Гудериан возвратился позже обычного и сразу направился домой. Жена встретила его в прихожей: аккуратно причесанная, в темном платье, сшитом настолько хорошо, что оно скрывало полноту.
– Почему так поздно? – с легким недовольством спросила она. – Ты забываешь о режиме:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135