На улице темно, льет дождь, а сидящий за рулем Джо Медора
занят своими мыслями и не замечает четырех маленьких девочек, жмущихся к
стене.

* * *

Ева накормила Люку хлебом, напоила какао и завернула в одну из свекровин
ых шалей. Теперь Люка спит посреди дивана, зажатая между Евиным мужем Юсу
фом и его матерью Наймой. Найма ничего не говорит, но ей нравится, что в дом
е ребенок: она пристально следит за Евой, пытается понять, есть ли у Евы ма
теринский инстинкт, а когда Люка шевелится во сне, ласково над ней курлыч
ет. Рот у Люки открыт, ноги раскинуты в стороны, палец одной руки торчит вв
ерх, в другой она крепко сжимает цепочку, что сорвала с Евиной шеи. Похоже,
она чувствует себя как дома.
Ой-ей-ей, шепчет Ева. Какая лапуля.
Юсуф протягивает руку и дотрагивается до ступни Люки.
Очень красивая девочка, миссис, ухмыляется он маме, появившейся в дверях.

Не стоит ее тревожить, Мэри, поспешно говорит Ева. Можешь оставить ее на но
чь Ц она нам не помешает!
Спасибо, радость моя, отвечает мама, но я ее заберу. Она со стоном взвалива
ет Люку на руки. Цепочка падает из Люкиного кулачка на пол.
Ой, извини, говорит мама, когда Ева наклоняется ее подобрать. Мама вздыхае
т, укрывает полой жилета Люку.
Я сначала, пожалуй, схожу посмотрю на дом. Нет смысла приводить туда детей
, если там… нельзя жить. Ева делает Юсуфу большие глаза и берет Мэри под ру
ку.
Вдвоем сходим, ладно? Посмотрим, что за кавардак они там устроили.
В столовую проникает оранжевый свет уличного фонаря. Ева видит в полумра
ке фигуру Мэри, которая понапрасну щелкает выключателем.
Электричество отключили!
Оно у нас на счетчике, говорит мама. Это в кухне, под лестницей. Только у мен
я нет монеток.
И начинает плакать. Ева берет Мэри за руку и выводит на улицу.
Иди, найди детей, говорит она ей. Мы все сделаем. Возвращайся утром.
Ева вынимает из кошелька десятишиллинговую банкноту, сует маме в ладонь.

Это на автобус, радость моя. И купи себе чего-нибудь поесть по дороге. На те
бе лица нет!

Когда наконец приходит автобус, Ева помогает Мэри сесть. Она наклоняется
, берет Люкин кулачок и целует его.
Какая лапуля! кричит она, спустившись на тротуар.
Ева поплотнее запахивает шубку. И, пока автобус не уехал, смотрит на мамин
о лицо в окне.


пять

Второй раз в моей жизни отец стоит надо мной, стиснув кулаки. Этот раз не п
оследний, но для отца воспоминания о походах в больницу самые тяжелые. Он
плачет.
Бамбина, причитает он. Бамбина… Бамбина… Бамбина…
На самом деле он никак не может вспомнить моего имени. Забыл. Мысли о Джо М
едоре, о том, что сказать Мэри, что делать дальше, Ц все это утонуло в гимна
х, которые он поет в мою честь. Сальваторе сидит рядом с моей кроваткой, то
и дело проводит ладонью по влажным волосам. Он слышит тихий плач ребенка
где-то в углу палаты, слышит, когда наклоняется, чтобы найти носовой плато
к, свой судорожный вздох. Сложенный носовой платок оказывается в кармане
брюк, он дает его отцу, тот прикрывает им глаза, чтобы не видеть меня, Ц ра
зворачивает и водит им ото лба к подбородку, словно утирает с лица пот. До
меня отец пока что даже не дотронулся.
Медсестра приносит две чашки чая; тишину нарушает звяканье фарфора. Отец
пялится в чашку Ц он рад, что есть куда смотреть, дует на чай, пока не подым
ается пена, продолжает дуть, и пена тает, как грязный снег весной.
Медсестра стоит рядом, зажатая между этими двумя мужчинами в костюмах, и
вертит в руках мою карту. Украдкой смотрит на часы.
Ваша жена ушла домой, говорит она, окидывая взглядом и Фрэнка, и Сальватор
е: у обоих такой потерянный вид, что она не может определить, кто из них пап
аша. Не получив ответа, продолжает уже строже:
Лучше утром приходите. Ребенку нужен сон. Она склоняется над моей кроват
кой и выключает лампочку.
В палате не совсем темно, под бинтами жарко, от меня подымается горячая во
лна, а где-то рядом чуть слышный шум, который то появляется, то исчезает. По
началу не поймешь, откуда идут звуки, похожие на вздох. Это ветер, колышущи
й остатки листвы на дереве за окном, но для меня он как шипение кипящей оли
фы. Теперь надо мной склоняется отец: он хочет до меня дотронуться, но не з
нает как, и от его руки, зависшей над призраком моей, исходит самый сильный
, самый мрачный жар. Палату наполняет истошный визг.

* * *

Поздно вечером автобус идет по другому пути Ц «последняя надежда полун
очника», как называет его кондуктор. Мама нетерпеливо ерзает; ей необход
имо немедленно пересчитать всех детей. Через три остановки автобус уже п
олон, и мама сидит, прижатая к окну седым мужчиной, от которого несет пивом
. Он вытягивает ноги, хватается за спинку переднего сиденья и заводит пес
ню.

А Ц ты ангелочек!
Б Ц ты бесподобна!
В Ц ты вечный восторг!

и склоняет сизый нос к Люке, которая зарывается лицом в мамин жилет.
Мама утыкается головой в Люкину макушку, вдыхает запах ее волос. Та самая
«Алфавитная песенка». Странно, что ее призрак явился именно сейчас. Она с
мотрит в окно Ц сквозь свое отражение в ночь, поверх маслянистых крыш до
мов, туда, где темнеют холмы, где скоро затеплится восход.

Мэри пришлось пройти две мили от своей деревни до Хирвауна, где обещал жд
ать ее с фургоном Клиффорд. Она все отлично придумала; положила в сумку ко
шелек, щетку для волос, платье в горошек и туфли. А пока что ковыляет в стар
ых рабочих башмаках отца, в которые напихала выдранные из «Эха» страницы
. Он взбесится от злости, думает она, но он так и так взбесится Ц при мне или
без меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78