Но пока что она с ней не расстае
тся, чуть ли не спит в ней. Фрэн только-только пошла в школу. Она рисует серд
итые картинки с бушующими пожарами, причем рисует сразу тремя карандаша
ми. Мама не обращает на это внимания: ей хватает забот с Люкой, да и я на подх
оде.
Когда старшие дети уходят, мама пристраивает Люку на бедро и спускается
в кафе. Она отпирает парадную дверь, снимает толстую цепочку, которая глу
хо стукается о дерево, и идет по узкому проходу между столиками. В самом уг
лу, куда солнечный свет не добирается, две кабинки и длинная стойка. У ее л
атунного изгиба притулились давно не мытая стопка и полупустая бутылка
голландского «Адвокаата». Запах здесь сладковатый. К граммофону в углу п
рислонена пластинка Пегги Ли без конверта Ц Сальваторе, видно, не спало
сь.
Мама сажает Люку в высокий стульчик, и та, оказавшись одна, без тепла матер
инского тела, начинает вопить. И не умолкает, пока не получит намазанного
чем-нибудь липким хлеба или пока отец не вернется с рынка и не возьмет ее
на руки. Люка не понимает, почему ей не разрешают побегать. Раньше, когда м
ама уходила за Фрэн или прочесывать букмекерские конторы в поисках отца
, Сальваторе ее выпускал.
Фрэнки с Сальваторе Ц странная парочка. Отец Ц стройный и подтянутый, л
адно скроенный мужчина в ладно скроенном костюме. А его партнер Ц больш
ой и мягкий, с пухлыми белыми руками и сияющими глазами. Каждое утро Сальв
аторе кладет в карман фартука чистый платок Ц утирать слезы, которые до
нимают его целый день. Он винит во всем кухонный жар, а не бездетную жену и
не жалостливое пение Марио Ланца. Когда Сальваторе готовит, музыка не см
олкает. Дино и Самми, бесконечный Синатра и обожаемый Луис Прим, напомина
ющий ему о теперь уже дальних землях. Пластинки стоят на сушке у стойки, а
тарелки засунуты под стойку. Сальваторе проводит под музыку дни и ночи, о
н вычищает от муки пластинку Джулии Лондон своим платком. А потом им же пр
омокает глаза.
В кафе существует негласное разделение труда. Сальваторе Ц хороший пов
ар, а для Фрэнки кухонный жар страшнее адского пламени. Так что пока Сальв
аторе режет себе пальцы, обжигает о раскаленную плиту локти, поет и плаче
т, Фрэнки надевает костюм и занимается наверху денежными вопросами. Но С
альваторе это устраивает, ему нравится общаться с людьми.

* * *

В надежде привлечь посетителей, Сальваторе поначалу делал рагу, пек хлеб
и миндальные пирожные. Он держал красную дверь нараспашку, подпирая ее в
ысоким табуретом, и гнал кухонным полотенцем ароматы свежей выпечки на у
лицу. Он аккуратными буквами написал «Отменная еда» и укрепил вывеску сн
аружи над входом. Но соседа-парикмахера раздражала слишком громкая музы
ка, картонная реклама быстро размокла от дождя, а табурет был водружен об
ратно на свое место в баре. На непроданной еде жирели уличные голуби.
Да не бери в голову, сказала мама. Для всего требуется время.
А теперь он готовит для моряков, которым нужна яичница, жареная картошка
и бекон с белой булкой. И в кафе полно народу. Моряки приводят девушек, а уж
те привлекают посетителей. Сальваторе все жарит на огромной черной сков
ороде. Жидкие волосы липнут к взмокшему лбу, а зачесанные прядки в течени
е дня повисают клоками над левым ухом. Он строит из себя вдовца, чтобы «ноч
ные бабочки» почаще его жалели. На самом деле он женат на Карлотте, а она ж
енщина порядочная и даже и не думает появляться в «Порте захода» Ц так н
азывается наше кафе. Оно же Ц «Приют греха», как прозвала его Карлотта.

Сальваторе любит их всех Ц и маму, и отца, и моих сестер. Он стал членом наш
ей семьи. И меня, когда я появлюсь на свет, тоже полюбит. А пока что ему прихо
дится довольствоваться Люкой, которая, стоит маме отвернуться, начинает
призывно визжать со своего стульчика. Сальваторе наблюдает издали, как Л
юка тянет кверху ладошки: умоляет, чтобы ее взяли на руки. Он бы ее освобод
ил, да не осмеливается. Как-то он выпустил Люку, она потекла быстрым ручей
ком к двери и стукнулась головой о край стола. Сестра уставилась на обидч
ика в немом изумлении, а на лбу вспухла огромная шишка. Два следующих дня о
на молчала, мама даже испугалась, не повредила ли она чего, потому что Люка
никогда не вела себя так тихо.
Теперь, когда маме надо уйти, она сажает Люку в Яму и дает ей мягкие игрушк
и, чтобы та поиграла хоть пять минут: за это время мама рассчитывает управ
иться. Люка запускает медвежат и зайчиков в стену и воет сиреной.
Мама, когда ищет отца, становится очень грубой. Ей уже не до приличий.
Фрэнки видели? А Лена Букмекера? В «Бьюте» сидят? Понятненько.
Она находит мужа или у игровых автоматов, или в кофейне, или в задней комна
тушке паба. И тогда уже не скупится на выражения. Отец пытается ее урезони
ть.
Мэри, это же мой бизнес. Не суйся, а? Остальные мужчины опускают глаза и пря
чут усмешку. А когда отец возвращается, мама показывает ему вспухший лоб
Люки.
Это все на твоей совести, ясно тебе?
Фрэнки то ли стыдно, то ли надоело проигрывать, но он решает начать новую ж
изнь. Отец прекращает играть, с этим покончено раз и навсегда. Однако мама
вынуждена рассказать ему обо мне, ведь на седьмом месяце такое скрывать
довольно трудно. Фрэнки берет деньги, скопленные за то время, что он перес
тал играть, и открывает в комнате над кафе карточную школу. Он выигрывает
и выигрывает. И я становлюсь воплощением удачи.
Мы назовем его Фортуно, говорит он, поглаживая мамин живот так нежно, слов
но она вынашивает золотое яичко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78