«Боже, – молча повторял он свою мольбу, – я должен вырваться из этого Норт-Энда, или он погубит и меня. Должен. Должен же быть какой-то другой путь, молю тебя, Боже, помоги мне. Пожалуйста. Я никогда не попрошу у тебя ничего другого».
Корнелиус Джеймс был наблюдательным человеком. Он заметил, что несколько последних месяцев Рори редко попадался ему на глаза и что Финн перерабатывал долгие, долгие часы. Теперь он понял, в чем было дело. Он поговорил с женой, и они решили, что мальчик достоин какой-то лучшей участи.
– Сделаем социальный эксперимент, – сказал Корнелиус жене. – Пойдет он ему на пользу или нет, это в любом случае обещает быть интересным.
Он велел позвать Финна к себе в кабинет. Финн стоял перед ним и нервно мял в руках шапку, надеясь на то, что ему не предстоит увольнение.
– Я наблюдал за тобой, О'Киффи, – спокойно проговорил господин Джеймс, – и понял, что ты следовал «притче о добром соседе». То, что ты сделал для своего друга, было благородно. Это шло от доброго сердца.
Он помолчал, и Финн с тревогой встретил его взгляд, недоумевая, куда клонит хозяин.
Господин Джеймс шагал по кабинету, заложив руки за спину.
– Ты умный юноша, – проговорил он, задумчиво глядя на Финна, и надежды Финна росли по мере того, как он осознавал, что награда будет более значительной, чем он мог предполагать. – Но юноша, которому не хватает образования, – продолжал хозяин, и расцветшие было надежды Финна рухнули. – Мне кажется, что ты наделен интуицией, сообразительностью, которые можно использовать лучшим образом, чем просто следить за лошадьми. Я проанализировал все твои качества, О'Киффи, и нахожу, что ты благородный, надежный человек, готовый к тяжелой работе и способный на истинную дружбу. Мы с госпожой Джеймс долго беседовали о тебе. Я решил предоставить тебе возможность усовершенствоваться. Если ты пожелаешь это принять, я предлагаю тебе место в моих нью-йоркских офисах и предоставлю тебе возможность овладеть всеми тонкостями инвестиционного бизнеса.
– Инвестиции? – переспросил Финн, в голове у которого не переставали звенеть два магических слова: «Нью-Йорк».
– Господь велел нам помогать братьям нашим, – продолжал господин Джеймс, – и ты выполнил эту заповедь. А теперь я готов помочь тебе, Финн О'Киффи, стать кем-то более значительным, нежели конюх или кучер. Ты согласен?
– Да, – ответил Финн с просиявшим лицом.
32
У Финна никогда не было никакой новой одежды, а о костюме нечего было и говорить. С прожигавшими дыру в его кармане пятьюдесятью долларами аванса, полученного от господина Джеймса, он отправился в местный магазин мужской одежды, где заявил младшему продавцу, что ему необходимо решительно все, от новых кальсон до новых ботинок.
Он выбрал то, что, по его мнению, должен был носить в Нью-Йорке хорошо сложенный молодой человек: пару белых батистовых рубашек с четырьмя целлулоидными воротничками, выдерживающими стирку, как сказал ему продавец, костюм из черной саржи и скромный широкий серый галстук. Купил большие крепкие черные ботинки с зеркальным блеском и – экстравагантность, от которой не смог удержаться, – пару перламутровых запонок и булавку для галстука. Теперь ему нужна была только шляпа, и он купил целых две: котелок с загнутыми полями на зиму и жесткую соломенную на лето.
Он с удовлетворением посмотрел в зеркало на нового Финна О'Киффи. Продавец вручил ему пакет со старой одеждой, и новоявленный Финн О'Киффи уверенно зашагал от магазина в сторону Ганновер-стрит, к лавке Мика Корригена.
Единственной проблемой оставалось то, что Дэн все еще не возвращался из своих странствий. Он обещал вернуться через пару месяцев «с выручкой в кармане», как говорил он, но прошло уже целых полгода, и Финна это беспокоило.
Мик Корриген окинул его с головы до ног изумленным взглядом.
– Ты ли это. Финн О'Киффи? – спрашивал он, всматриваясь в юношу. – Да, теперь я вижу, это ты и есть. Разряженный, как какой-нибудь политик. Уж не разжился ли деньгами твой брат, как обещал полгода назад?
Финн покачал головой и объяснил, как ему повезло.
– Я напишу вам и сообщу адрес, чтобы Дэн знал, где меня искать, когда вернётся.
– Когда вернется Дэн!
Корриген покачал головой и испустил свой обычный печальный вздох.
– Он выбрал неудачное время для того, что бы, бросив работу, стать коммивояжером, – заметил бакалейщик, не переставая качать головой. – Боюсь, что ты еще долго о нем не услышишь.
Еще больше расстроившийся Финн отправился навестить мать Рори. Он дал ей немного денег и сказал, что будет заботиться о ней, а она пожелала ему удачи, когда он направился на станцию к нью-йоркскому поезду. Погода стояла не но сезону теплая, на голубом небе не было видно ни облачка, и нестерпимо сверкало солнце. Финн вышел из Большого центрального вокзала на Западную Сороковую улицу, сжимая в руках пакет со старым нижним бельем и носками, запасными воротничками и чистой рубашкой. Он задыхался в плотном костюме, но, тем не менее, весело зашагал по улице в поисках комнаты. Сама мысль о собственной комнате его опьяняла, и он с улыбкой оглядывал один за другим дома с наклейками на окнах, означавшими, что в них сдавалось жилье. Финну приглянулся один скромный дом и он позвонил в колокольчик. Открывшая дверь женщина пристально посмотрела на него, когда он, уверенный в успехе, проговорил:
– Добрый день, мэм. Я хотел бы снять у вас комнату.
Она отступила на шаг и протянула указательный палец к наклейке, белевшей на стене.
– Ты что, неграмотный, парень? – злобно выкрикнула она и захлопнула дверь перед его носом.
Финн посмотрел на бумажку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156