– Он выпрямился и бросил косой взгляд на Мачуку. – Но у нас, прелатов, тоже есть совесть, сеньор Гавира. С вашего позволения.Сухо кивнув, он с недовольным видом прошел между обоими банкирами и удалился. Мачука дважды покачал головой, но Гавира не понял, расстроился тот или, напротив, эта сцена его позабавила. «В любом случае, – подумал он, – я совершил ошибку». Ибо все, что не сулило прибыли немедленной или хотя бы в обозримом будущем, было ошибкой.– Ты оскорбил его пастырское достоинство, – лукаво заметил Мачука.Подавляя желание выругаться – это было бы уже второй ошибкой, – Гавира сделал нетерпеливый жест.– Достоинство Монсеньора, как и все прочее, тоже имеет свою цену. Цену, которую я могу заплатить. – И после секундного колебания поправился: – Которую может заплатить «Картухано».– Но пока что этот поп торчит тут как бельмо на глазу. – Мачука сделал трехсекундную паузу. Паузу, рассчитанную дьявольски точно. – Я имею в виду старика.Он с любопытством наблюдал за Гавирой, но тот прекрасно понимал это. Глядя по сторонам, он прикоснулся к узлу галстука и к манжетам, проверяя, все ли в порядке. Мимо прошла красивая женщина, и он обменялся с ней рассеянным взглядом.– А из-за этого, – продолжал Мачука, глядя вслед женщине, – и Макарена с матерью по-прежнему гнут свое. Пока.Но это было бесполезно. Гавира уже взял себя в руки.– Не беспокойтесь, – ответил он. – Я все сделаю как надо.– Да уж надеюсь, потому что время у тебя кончается. Сколько дней тебе осталось до заседания совета?.. Неделя?– Вам отлично известно сколько. – Старик сказал «у тебя» и «тебе осталось». До чего же отвратительно, подумал Гавира, это ощущение, как будто тебя все время заставляют сдавать один экзамен за другим. – Восемь дней.Мачука медленно покачал головой.– Да-а, не густо. – Он повел глазами по сторонам, словно думая о другом, и вдруг повернулся к Гавире: – Знаешь что, Пенчо?.. Мне и в самом деле любопытно будет посмотреть, как ты разберешься со всем этим. В совете точат на тебя зубы. – Он усмехнулся своими пергаментными губами, похожими на губы змеи, готовой вот-вот сбросить кожу. – Но если у тебя получится – в час добрый. Что не убивает, то идет на пользу.С этими словами он отошел, чтобы пообщаться с какими-то знакомыми, и Гавира остался один под картиной Вальдеса Леаля. Неподалеку стоял полный человечек с отвисшим жирным подбородком, который казался продолжением щек, с обильно покрытыми лаком волосами и кожаной борсеткой на руке. Когда их взгляды встретились, незнакомец приблизился.– Я Онорато Бонафе из журнала «Ку+С». – Он уже заранее протянул руку. – Мы можем поговорить?Гавира проигнорировал протянутую руку; хмуро поглядывая по сторонам, он подумал: интересно, кто пропустил сюда этого типа?– Я отниму у вас всего несколько минут.– Свяжитесь с моей секретаршей, – холодно ответил банкир, поворачиваясь спиной. – На днях.Он сделал несколько шагов, чтобы удалиться от журналиста, однако, к его удивлению, тот последовал за ним – точнее, пошел рядом с ним, искоса глядя на него с подобострастной и одновременно самодовольной улыбкой. Ничтожество, мысленно заключил Гавира, наконец останавливаясь: вот точное определение для этой личности.– Я делаю репортаж, – торопливо проговорил Бонафе, прежде чем Гавира успел открыть рот, чтобы велеть ему убираться. – О церкви, которая вас интересует.– А от меня вам что надо?Бонафе поднял маленькую пухлую руку – ту самую, которую не захотел пожать финансист.– Видите ли… – Его улыбка стала примирительной, – Если иметь в виду, что банк «Картухано» больше всех заинтересован в том, чтобы храм Пресвятой Богородицы, слезами орошенной, был снесен, то, полагаю, небольшая беседа или заявление… Ну, вы понимаетеГавира бесстрастно смотрел на него:– Ничего не понимаю. Абсолютно.Не теряя терпения, Онорато Бонафе кратко обрисовал ему положение вещей: «Картухано», церковь, возможность использования земли, на которой она стоит. Приходский священник, несколько сомнительный тип, конфликтующий с архиепископом Севильским и находящийся под угрозой дисциплинарного взыскания или чего-то в том же роде. Две случайных – или кто их знает каких – смерти. Специальный посланник из Рима. И, гм, красавица жена, или бывшая жена, дочь герцогини дель Нуэво Экстреме, И вот она и этот священник из Рима…Он вдруг остановился, увидев выражение липа Га-виры. Банкир шагнул к нему, глядя в упор.– Ну, в общем, вы понимаете, – быстренько закруглился Бонафе. – Я рассказываю вам это, чтобы вы составили себе представление… Мы опубликуем всю эту историю на следующей неделе. И разумеется, ваше мнение или ваши слова были бы крайне важны.Банкир продолжал молча смотреть на него. Онорато Бонафе решил улыбнуться, чтобы показать, как терпеливо он ждет ответа, но улыбка что-то не получилась.– Вы, – проговорил наконец Гавира, – хотите, чтобы я рассказал вам.– Совершенно верно.Мимо прошел Перехиль, и при виде Бонафе в его взгляде, как показалось Гавире, промелькнула тревога. Гавира испытал мгновенный соблазн позвать его и спросить, связано ли это с присутствием журналиста на выставке, но момент был неподходящим для очных ставок. К тому же он испытывал гораздо большее искушение – пинками выкинуть этого скользкого толстяка с манерами шантажиста.– А если я поговорю с вами, что мне это даст? Улыбка Бонафе наконец-то расцвела во всю ширь, наглая и самоуверенная. Вот это разговор, означала она.– Ну, вы сможете контролировать информацию. Дать свою версию событий… – Бонафе сделал многозначительную паузу. – Чтобы вам было яснее – обретете сторонников в нашем лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162