Да не оскверните дома Отца моего. Да не грозите прибежищу тех, кто ищет утешения. Начиная отсюда к рассмотрению фактов невозможно было подходить с точки зрения обычной морали. Следовательно, выйти за ее пределы, во мрак, вступить на тот суровый путь, которым уже долгие годы шел маленький упрямый священник, неся на своих усталых плечах скорбный, непосильный груз бесчувственного неба. Шел, готовый дать душе человеческой мир, приют, милосердие. Готовый прощать грехи и даже – как той ночью – взять их на себя.В конце концов, это не такая уж тайна. И Куарт улыбнулся медленной, печальной улыбкой, не отрывая взгляда от фальшивой жемчужины Пресвятой Богородицы, слезами орошенной; а все окружающие его стронулись с места и начали медленно вращаться, как на черном своде, в который каждую ночь всматривался отец Ферро в поисках самой потрясающей из всех истин. И Куарту внезапно открылось все – невероятно простое; все сложилось в одно: жемчужина, церковь, этот город, та точка пространства и времени, где все это находилось. Люди, отраженные в широкой, старой, мудрой реке, стремящейся к огромному, неизменному морю – морю, которое будет по-прежнему биться о пустынные пляжи, развалины, заброшенные порты, ржавые корабли, застывшие на вечном причале, и тогда, когда уже никого из них не будет.Столь малым было пространство, столь непрочным убежище, столь хрупким утешение, что совсем нетрудно было понять того, кто обнажал меч Иешуа и бросался в битву, придающую смысл всему, или того, кто взвалил на себя крест вместе с чужими грехами. То были две стороны одной и той же монеты: единственно возможный героизм, ясно мыслящая отвага без знамен и без победы. Одинокие пешки в углу шахматной доски, силящиеся закончить свою игру с достоинством, невзирая на поражение. Это моя клетка, здесь я стою, здесь я умру. И посредине каждой клетки – устало бьющий барабан.– Когда хотите, патер, – объявил Навахо, просовывая голову в дверь.Да, в этом все дело. Именно в этом, и не важно, кто столкнул с лесов Онорато Бонафе. Протянув руку, Куарт коснулся кончиками пальцев пластикового пакетика с жемчужиной. И вот так, глядя на фальшивую слезу Пресвятой Богородицы, солдат, оставшийся один на склоне Гаттинского холма, узнал доносящийся издали хриплый голос и звон кольчуги другого брата, сражающегося в своем углу шахматной доски. Уже не осталось дружеских рук, которые после хоронили бы бойцов в героических склепах, освещенных золотистым светом факелов, несомых лучниками, среди покоящихся статуй рыцарей в железных перчатках и со львом в ногах. Теперь солнце стояло в зените, кости людей и коней были разметаны по всему холму, к ним сбегались шакалы и слетались стервятники. Поэтому, волоча свой меч, усталый воин, весь покрытый потом под своей кольчугой, поднялся на ноги и последовал за Симеоном Навахо по длинному белому коридору. А там, в конце, в маленькой комнатке с караульным у дверей, сидел на стуле отец Ферро – без сутаны, в серых брюках, из-под которых высовывались его старые, нечищеные ботинки, и белой рубашке, застегнутой на все пуговицы. Из уважения к сану на него не надели наручников, но даже без них он выглядел очень маленьким и очень одиноким: растрепанные седые, кое-как подстриженные волосы, на щеках и подбородке, среди морщин и шрамов, почти двухдневная щетина. Его темные, с покрасневшими уголками глаза бесстрастно взглянули на вошедшего. Куарт приблизился к нему и, под ошеломленными взглядами старшего следователя, опустился на колени перед старым священником.– Падре, отпустите мне грехи, ибо я грешен.То была его мольба о прощении, его уважение, его раскаяние, и он должен был принести их публично. На миг во взгляде отца Ферро промелькнуло удивление. Он сидел тихо, неподвижно, не отводя глаз от такого же неподвижного человека, стоявшего на коленях перед ним. Потом медленно поднял руку и осенил голову Лоренсо Куарта крестом. Глаза старика влажно блеснули; его подбородок и губы дрожали, когда он молча, без слов произносил старинную формулу утешения и надежды. И когда она была произнесена, наконец улыбнулись с облегчением все призраки и все мертвые друзья храмовника.
Миновав три пальмы, он пересек пустынную площадь, где светофоры переключались с зеленого на красный и с красного на янтарно-желтый. Затем пошел прямо по проспекту в направлении моста Сан-Тельмо. Кругом не было ни души – только рассветная тишина. На стоянке стояло свободное такси, но он прошел мимо: ему хотелось пройтись пешком. Чем ближе к Гвадалквивиру, тем больше ощущалась сырость, и впервые за все это время, проведенное в Севилье, ему стало холодно. Он поднял ворот пиджака. Рядом с мостом, неосвещенная, без единого туриста вокруг, едва виднелась в темноте альмохадская Альмохады – западно-африканские племена, завоевавшие в XII веке мусульманскую Испанию

башня, погруженная в воспоминания об ушедших временах.Он перешел мост. Фонтаны у Хересских ворот были выключены. Он прошел вдоль кирпичного, украшенного изразцами фасада отеля «Альфонс XIII», миновал стену Алькасара; в знаменитом дворе двое муниципальных дворников, пропуская его, отвели в сторону струю воды, бившую из блестящего медного наконечника шланга. Направляясь к арке Худериа, он вдохнул поглубже воздух, насыщенный ароматом апельсинового цвета и влажной земли, и, миновав ее, углубился в узкие улочки Санта-Круса, Впереди него, под нерешительным светом фонарей, летело мерное эхо его шагов. Он не знал, сколько уже шел так, но эта одинокая прогулка завела его очень далеко, за пределы времени: в какое-то смутно знакомое место, где – то ли во сне, то ли наяву – он вдруг оказался на маленькой площади, зажатой среди домов, выкрашенных светлой охрой и белой известью, от которой было светло как днем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162