А начальнику тайной стражи сейчас никак нельзя покидать Серый Замок…
– А впереди… впереди у тебя – тоже дорога, – продолжала Румита.
– Ценные сведения…
– Но ты пойдешь по ней не один.
Норлок встрепенулся:
– А с кем же? Только не говори, что с тобой, – предупредил он. – После полудня мы доберемся до поселка, и я собираюсь оставить тебя там. Поняла?
Румита с досадой дернула плечом:
– Нет… это мужчины.
– Маловероятно, – покачал головой Сульг, осторожно выбирая кости из рыбы.
– Увидишь, – упрямо пообещала девушка. – А в конце пути тебя ждет… – Она прикусила губу. – Не знаю, кто это. Вроде женщина, но ее нет среди живых. Странная карта выпала: «сухое дерево, обвитое плющом», – озадаченно бормотала Румита. – Что же это может значить? Но, возможно, она поможет тебе… возможно. Нет, это не женщина, а… кто же это?
– Упырь, – подсказал Сульг.
Румита обиделась. Она сложила карты и молча принялась за еду.

Маленькая деревушка, раскинувшаяся возле пустынного тракта, была, наверное, самым заброшенным местом на свете. Оживленные дороги лежали далеко в стороне, и лишь дважды в год в Терке бывало многолюдно: когда жившие в Студеных землях северяне везли в Доршату рыбий зуб, шкуры невиданных животных и белые драгоценные камни, похожие на кусочки льда.
– Повезло, можно сказать, – пробормотал Сульг, когда они с Румитой появились в деревне. – Кажется, только что пришел караван, а вон и пастухи-кочевники пригнали на водопой стадо. Значит, полно народу. Хорошо… меньше шансов, что кто-нибудь обратит внимание.
Приземистые дома, сложенные из песчаника, с изъеденными северными ветрами фасадами, жались к каменистому холму. На окраине деревни в большом загоне бродили овцы, пастухи суетились возле колодца, наполняя водой длинную колоду. По улицам бежали мальчишки, из распахнутых дверей трактира неслись запахи горячей еды: для жителей прибытие каравана было шансом заработать немного денег.
Сульг приезжал как-то в Терке, но так давно, что совершенно не узнавал деревню. Он решил не испытывать судьбу и свернул к первому попавшемуся трактиру, велев Румите оставить тележку во дворе.
– Хоть бы какой добрый человек ее украл, – пробормотал норлок, поднимаясь на крыльцо. – Скрипит она так, что кого угодно из себя выведет.
Трактир состоял из одного большого помещения с низким потолком, посреди которого тянулся длинный стол, почти полностью занятый караванщиками – северянами. Это были люди с круглыми обветренными лицами и длинными черными волосами, заплетенными в косы. Все они носили длинные кожаные рубахи, отделанные пестрым мехом. За другими столами, возле стен, сидели пастухи, неторопливо накачиваясь пивом и обмениваясь новостями. Их громкие голоса без труда перекрывали общий шум и гам. Проходя мимо пастухов, Сульг замедлил шаг, надеясь услышать что-нибудь о вирах, но разговор крутился вокруг заболевших овец и пива, которое, по их мнению, было разбавлено просто немилосердно.
Он выбрал место за столом в углу и сел так, чтобы видеть входную дверь. Шаркая войлочными башмаками, подошла седая женщина-служанка. Норлок протянул серебряную монету, предпоследнюю из запаса Румиты. Вскоре на столе появился теплый пресный хлеб, соленое масло, сыр и деревянная тарелка с нарезанными ломтями горячей розовой баранины. Сульг тут же отломил кусок хлеба и щедро намазал его маслом.
Румита уселась напротив, выжидательно глядя на своего спутника. Он молчал, и девушка не вытерпела:
– До поселка мы добрались. Что дальше? Оставишь меня здесь?
– Да. Возвращайся в Брер. – Он протянул кошелек. – Извини, что пришлось взять твои деньги. Надеюсь, там хватит, чтоб купить место в повозке. Добирайся до Шармиша. Оттуда по береговой дороге доедешь до Брера. Так дольше, но безопасней.
Румита спрятала кошелек, продолжая сверлить норлока сердитым взглядом и не прикасаясь к еде.
– А ты? Что будешь делать?
Сульг промолчал.
– Понятно, – еле сдерживаясь, сказала она. – Я ничего знать не должна. Ты же меня видишь второй раз в жизни, правда?
Она тоже помолчала, изо всех сил стараясь успокоиться.
– Это что-то очень важное для тебя?
– Да, – коротко ответил он. – И не только для меня. Сульг отрезал кусок сыра в твердой желтой корочке и снова потянулся за хлебом.
– Хотел бы я знать, что сейчас в Доршате происходит, – пробормотал он с набитым ртом. – Хорошо бы дать знать Тирку, что я жив и чтоб он безотлучно находился в городе, а не рыскал по Доршате. А дальше уж он сам сообразит, что нужно делать. Но, боюсь, как только он узнает, что произошло в Брере… Проклятье! Его тайная стража кого угодно из-под земли достанет!
Он покачал головой.
– Хорошо, я это сделаю, – спокойно сказала Румита. Сульг поднял голову, в глазах его мелькнуло удивление.
– Что сделаешь?
– Доберусь до Доршаты и сообщу начальнику тайной стражи, что ты жив, – сказала она, твердо глядя в глаза норлоку. – Передам ему твои слова.
Норлок пристально поглядел на девушку, потом отложил в сторону недоеденный кусок хлеба.
– С какой это стати? – осторожно спросил он.
– Так и знала, что ты скажешь что-нибудь подобное! – сердито воскликнула Румита. С соседнего стола обернулись, и она поспешно понизила голос: – Знаешь, люди иногда помогают друг другу! Просто так, безо всякой корысти! Никогда не думал об этом?!
Сульг коротко взглянул на нее, но выражение глаз девушки заставило его промолчать.
– Можешь не рассказывать свои тайны, я и сама вижу! Ты уходишь из Доршаты, за тобой охотятся патрули Белого Дворца, и они тебя хотят убить! А когда я предлагаю помощь, ты говоришь «с какой стати»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119