С вводом новой гостиницы Меру с его непревзойденными по красоте пейзажами, удивительным разнообразием животного мира и неповторимыми ландшафтами станет, бесспорно, одним из главных национальных парков Кении.Я поделилась этими мыслями с Локалем, которого мы с Джорджем знали вот уже три десятка лет, и он ответил мне со своей обычной спокойной улыбкой: «Это очень хорошо; зато от старого доброго времени здесь только и остались вы да я, одни мы теперь старожилы». По-моему, он имел в виду Эльсу и Пиппу — для него они были неотделимы от меня; впрочем, для нас обоих они навсегда останутся неотъемлемой частью заповедника Меру.Меня очень тревожило, что мы так и не нашли детей Пиппы, хотя за последние две недели проехали свыше двух тысяч миль и ходили пешком часов по восемь в день, осматривая местность, где водилась подходящая для гепардов дичь. Здесь и земля была песчаная, а они всегда предпочитали ее высокому травостою, где могут затаиться другие хищники. Наконец до нас дошли слухи о двух гепардах, которых видели неподалеку от прежнего лагеря Джорджа; говорили, будто более крупный из них совсем не боится людей, а маленький очень робок. Приехав на указанное место, мы увидели свежий след — он вел к холму Мугвонго.Пришлось идти по следу пешком, выбора у нас не было, хотя дикие звери обычно разбегаются при виде идущего по равнине человека, в то время как машина кажется им безобидным существом. Мне оставалось только надеяться, что, если взрослый гепард и в самом деле потомок Пиппы, быть может, он еще вспомнит меня, а если гепарды дикие, мы можем застать их врасплох во время полуденного сна и попытаться узнать, прежде чем они удерут. Мы молча шли по следу и вскоре смогли убедиться, что гепарды бегут со всех ног. Мне вовсе не хотелось отпугивать их от болот, где по вечерам собирались на водопой несметные стада животных. Поэтому мы решили прекратить поиски и вернулись сюда на следующее утро. После двух часов тщетных поисков — нам даже следы не попадались — я вдруг увидела, что из травы под маленьким кустиком на берегу болота выглянула голова гепарда. Потом высунулась еще одна, но тут же снова нырнула в укрытие. Я тихо-тихо повела лендровер прямо на глядящего в упор гепарда. Когда между нами оставалось не более десяти ярдов, выскочил маленький самец — на вид ему было месяцев пятнадцать — и с рычанием умчался прочь, а мать все не трогалась с места. Ни один дикий гепард не стал бы так себя вести, без сомнения, это была одна из дочерей Пиппы. Но которая? Об этом я могла судить только по пятнам у основания хвоста. Мы долго смотрели в глаза друг другу; тем временем, осторожно пробираясь в траве, вернулся детеныш. Я сразу узнала малыша, которого турист сфотографировал вместе с Уайти десять месяцев назад. Он как две капли воды был похож на Биг-Боя, и я подумала, что это, возможно, его сын. Ну что ж, вполне вероятно — в последний раз, когда мы их видели, и Уайти и Биг-Бой бродили по границе территории племени боран. Увидев, что мать нас совсем не боится, малыш уселся к ней поближе, но все же поглядывал на нас с подозрением. Я без конца фотографировала их, а потом они улеглись брюхом вверх и задремали в полуденном зное. Солнце переместилось, мать решила отыскать местечко попрохладнее и перебралась под тенистый куст.Теперь я увидела пятна возле хвоста и окончательно убедилась, что это Уайти. Сын пошел за ней, но обошел нас сторонкой, ему явно не нравилась наша близость. Когда оба улеглись, я подъехала поближе.Уайти отнеслась к этому спокойно, более того, она даже прижала лапами сынишку, который чересчур нервничал в нашем присутствии. Мы с Локалем остались в кабине и переговаривались шепотом, чтобы не спугнуть малыша. Да и нужны ли нам были слова, чтобы передать, какая это радость — найти Уайти с таким славным малышом и видеть, что оба они так чудесно выглядят! Гепарды лежали, обняв друг друга лапами, и посматривали, нет ли поблизости опасного врага или подходящей добычи.Я обратила внимание: малыш настороженно оглядывался, но Уайти ни разу не бросила взгляда в нашу сторону, она словно знала, что отсюда ей ничто не угрожает, пока мы рядом. Так мы и провели эти жаркие часы в полной гармонии. Гепарды дремали, мы тоже отдыхали, насколько это было возможно в раскаленной машине, и я чувствовала себя наверху блаженства: наконец-то я снова в своем мире. Пусть между мной и Локалем не было близкой дружбы, но в такие минуты, как эти, все условные преграды между нами исчезали и мы оба чувствовали себя настолько близкими гепардам, насколько это вообще доступно человеку.Когда Уайти ласкала и вылизывала сына, она очень напоминала мне Пиппу. Теперь ей было пять лет без одного месяца — немного больше, чем Пиппе, когда она умерла. Уже три с половиной года Уайти жила самостоятельно. Я видела ее на сносях тридцать один месяц назад (в декабре 1969 года). Я знала, что Пиппа разошлась со своими детьми, когда им было семнадцать с половиной месяцев (а охотиться самостоятельно они могли уже с четырнадцати месяцев); бросая их, она недель шесть как была беременна. Выходит, что сынишка Уайти принадлежал ко второму ее помету. С тех пор как Уайти жила сама по себе, мы видели ее два раза возле холма Мугвонго, дважды на территории племени боран и один раз возле Пятой мили. Территория между указанными точками представляла собой треугольник со сторонами 10; 7,5 и 6 миль, но я не знала, какими путями она попадала в эти точки, быть может, ей приходилось покрывать и гораздо большие расстояния. Поэтому я затруднялась точно определить размеры ее охотничьей территории.К пяти часам жара спала, гепарды стали зевать и потягиваться, потом, обхватив друг друга, немного покатались по земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66