Они замечательны тем, что любят и уважают мир
природы, а не так ценимое нами чувство собственной важности или его проявления.
Они знают и практически используют присущие нагуалю аспекты человеческого
осознания и устанавливают связь с нагуалем мироздания, нам же об этом почти
ничего не известно. Они замечательны, потому что они другие. Это свойство делает
их в наших глазах учителями, способными помочь в обретении магического знания,
невзирая на то, что у них нет ни малейшего стремления обучать нас чему-либо, так
как они слишком заняты углублением своих собственных знаний. Их отличие от нас
позволяет им воспринимать недоступные для обычных людей грани реальности, а их
восприятие очень трудно понять тому, кто не жил с ними рядом. Речь идет не о
поиске необычного ради самого поиска; скорее, это поиск результатов, ведущих к
полнокровной и сбалансированной, насыщенной событиями жизни. Жизнь становится
богаче, если вмещает в себя неизвестную сторону реальности внешнего мира, и
неизвестную сторону нас самих. Об этом моим друзьям-индейцам, хранителям
уцелевших с древних времен знаний, известно очень многое. Они замечательны не
только этим, но и тем, что они смогли выжить. Они сосуществуют с нами в этом
мире. Но чтобы сохраниться, им пришлось выстоять в пятисотлетней непрерывной
борьбе против западного общества, одержимого навязчивой идеей уничтожить все,
что отличается от его собственной нормы.
Одна из привлекательных черт традиции тольтеков, - то, что в их духовных
упражнениях и образе жизни нет ничего напоказ. Они действительно живут. Когда
они исповедуются, то это делается не "как если бы" они исповедовались; они
действительно исповедуются. Когда они находятся перед лицом Дедушки Огня, они не
делают это "как если бы" они общались с ним; они полностью открывают свои
сердца, они слушают его и говорят с ним. Мы имели возможность убедиться в этом
однажды ночью, во время "оленей охоты" после паломничества к святым местам. Мой
друг Маноло вспоминает: "Эта ночь вовсе не казалась необычной. Какое-то время
они танцевали, но скоро все улеглись спать. Я ощутил укол ностальгии при мысли о
городе, но в целом, под воздействием магии, к которой нам было позволено отчасти
приобщиться, город уже не казался мне таким привлекательным. Я не мог уснуть и
начал записывать слова песни при свете огня. Позднее, когда казалось, что уже
вряд ли случится что-то новое, я получил последний, самый большой за это
путешествие подарок. Я писал уже какое-то время, когда ощущение движения
поблизости заставило меня оторваться от записей. Все спали. Антонио (великий
маракаме) медленно поднялся, приблизился к огню и начал говорить с ним, в речи
его звучало чувство... огромное, всепоглощающее. Я не существовал для этого
человека, но его чувства насыщали меня. Выглядело это так, как если бы он
говорил с кем-то очень близким; он сделал паузу, и огонь ответил ему. Я не знаю,
как это случилось, но огонь ответил ему. Не могло быть никакой ошибки. Маракаме
Антонио заплакал, и тут же, внезапно, так же как и началось, все закончилось. Он
повернулся и пошел спать. Где побывал этот человек? Какие миры он воспринимал в
тот момент? Я прекрасно ощущал, что оказался причастен к замечательному событию.
Присущее этим людям видение мира основано на восприятии тех живых существ,
которые постоянно сопровождают их: Дедушка Огонь, Брат Олень, Отец Солнце, Мать
Земля. Здесь нет места вымыслу, толкованиям, жалобам или суждениям. Все их
поступки отмечены печатью безупречности. Я был переполнен эмоциями и мне не
оставалось ничего другого, как заплакать".
Они не притворяются, что "охотятся на оленя" на Хумун Куллуаби. Они
вкладывают все свое существо, без остатка, стремясь встретиться со своим оленем
- видением, который учит их "правильному образу жизни". В сравнении с ними. мы,
люди современного общества, выглядим никчемными существами, которые всегда лгут,
совершают бессмысленные поступки так, как если бы эти поступки были очень важны;
как если бы мы действительно любили; как если бы мы были очень важны; как если
бы мы любили свою работу; как если бы мы любили своих заместителей; как если бы
наша борьба была действительно наша - всегда "как если бы". Вот поэтому я обычно
говорю, что люблю этих людей так сильно за то, что они вкладывают себя в каждое
свое действие. Нам это также отчасти свойственно. Если бы мы смогли понемногу
научиться жить как они, это стало бы огромным завоеванием.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЗАДАЧА
Я тоже ходил на Хумун Куллуаби в поисках своего оленя. И нашел его. Эта
встреча дала мне нечто гораздо большее, чем просто красивые воспоминания. На мои
плечи легло обязательство взять на себя ответственность за выполнение того, что
сказал мне олень. У моего оленя два рога: один из них относится к моей борьбе за
то, чтобы стать настоящим человеком и жить настоящей жизнью, он связан с моим
личным миром и присутствует во всем, что я делаю; другой имеет отношение к миру,
в котором я живу, со временем и пространством, которое я делю с другими людьми
моего поколения и эпохи. Последний вопрос прояснился для меня в конце моего
пребывания на Хумун Куллуаби, во время спуска со Священной Горы Ла Унарре,
известной также как "Дворец Правителя" (Солнца) или просто "Дворец". Следуя
бегом за маракаме пурукуакаме, я получил наставления о том, что должен описать в
этой книге. Сам я не могу объяснить, откуда получил эти указания, но мне было
совершенно ясно, что это была команда, которую я не могу не выполнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67