Однажды она обнаружила новый
ход, и осторожно вошла туда, нервно дергая длинным черным носом в поисках
пищи. Это был новый ход, недавний. Опасный. В то же время там
чувствовалось что-то свое, близкое. Она решилась и, бесшумно переступая,
тенью побежала туда.
Низкий круглый зал с грубым угловатым куполообразным потолком. Темно
- серые стены. Пол - гладкий, почти зеркальный, крысиные лапки скользили.
Неудобно. Опасно. Посредине - высокий серый куб. Почти куб - в высоту
меньше чем в длину и ширину. Шершавый зернистый. По одной линии с ним по
обе стороны зала - два золотых светильника; плоские чаши на золотых
ножках. Тяжелый сладковатый дурманящий запах. Опасно. Мрачно - красное
пламя чадит, коптя потолок, и он становится тяжелее и ниже, и давил все
сильнее. Крыса испугалась - не упал бы. Что на столе - она не видела. Над
входом висела яркая золотая пластина в виде симметричного облака, из
которого смотрел симметричный глаз, и под ним скрещивались две молнии. Над
облаком простиралась десница. Пластина была неестественно блестящей для
этого листа и на редкость плоской, какой-то ненастоящей. Неуютно. Крыса
юркнула в знакомый левый ход. Справа ход был совсем темным и душным. Там
что-то жило. Крысе не хотелось туда. Чужое. Страшно. Она трусцой
перебежала в левый ход и затаилась. Не перепадет ли чего-нибудь? Ее черный
нос подергивался.
Родной брат Арогласа, предводителя северных Дунедайн носил старинное
имя Бериар. Он был скорее человеком книжным, чем воином, хотя сражаться он
был горазд и мечем и копьем, пешим и конным. На севере мало читали - после
разгрома Артедайна городов не осталось, книгохранилища сгорели и мало что
уцелело. Да и интереса к старой мудрости мало кто проявлял. Главный было
выжить. Дунедайн жили небольшими поселениями или в деревенских городищах,
были бедны и темны в большинстве своем, и лишь воинственность да
удачливость в бою и набегах могли выделить человека среди этого
грубоватого измельчавшего народа. для которого память о былой славе уже
стала почти сказкой. Бериар знал, что ныне вся мудрость севера живет в
доме Элронда, где он с братом воспитывался в детстве, и теперь его пути
часто приводили его в Имладрис. Там было спокойно - казалось, Имладрис был
иным миром, вложенным в Средиземье, но четко ограниченный от него. Бериар
словно попадал в сказку, приходя сюда. Он любил читать старые летописи -
об истории своего рода, о древних веках Средиземья, когда здесь жили
только эльфы, о славе и гибели Нуменора... Пожалуй, потому именно он
больше всего узнал о тревогах мудрых, о Кольцах и Враге. Именно в
Ривенделле он познакомился с Саруманом, главой Совета. Он очень понравился
Бериару, он считал его величайшим из мудрых, да к тому же чрезвычайно
обаятельным и ласковым. Бериар вместе с Саруманом много занимался
проблемой Кольца, творением его. Молодому человеку было очень интересно
разбираться в этом, сначала без какой-либо цели, из любопытства, затем уже
для победы над Сауроном Черным, Врагом Средиземья и Валинора. И когда
Саруман предложил ему перебраться к нему в Ортханк, Бериар с радостью
согласился.
В Ортханке были люди. Правда, молодого человека удивила их
молчаливость и беспрекословность, почти рабское повиновение Саруману. Но
впрочем, Саруман сказал что это - низшие, что от них ждать. Только быть
рабами и могут. Бериара это несколько покоробило, но он быстро забыл об
этом - его увлекла идея создания Кольца более могучего, чем Кольцо Врага.
Правда, что с ним дальше делать, Бериар не представлял да и не слишком-то
задумывался.
Они сидели вдвоем в книжном покое, и еще раз пересматривали свои
выводы: завтра должно было начаться Творение.
- Итак, - горячо говорил Бериар, - огонь Арды и Эа побеждает сила
Пустоты. Огонь Пустоты - для плавки, в чаше Света, - он коснулся блестящей
светящейся неприятным зеленым светом чаши. Он не знал, что Саруман создал
ее не из Света а из не-Тьмы, - заклятье мы знаем. Вроде все! Так что,
начнем завтра, да? - с мальчишеским азартом и любопытством спросил он.
Саруман, улыбаясь, закивал.
- И мы победим Врага, - внушительно добавил он.

Крыса с любопытством и страхом наблюдала из-за угла за всем,
происходящим в чертоге. Там было двое людей. Один - крепкий благообразный
старец с серебряными кудрями, в блестящих белых одеяниях, другой - высокий
молодой человек, сероглазый и темноволосый. Старец здесь был явно главным
- он что-то говорил, а его спутник стоял, прислонившись спиной к стене и,
замерев, смотрел на все это со смесью любопытства, благоговения и ужаса.
Он произносил заклятье, но это не были те слова, что произносил
Саурон, ибо шли они не из Тьмы, а из Ничто. И тот огонь, что вырвался из
недр серого камня, был бесцветен и невидим, и лишь по тому, как
зеленоватым мертвенным светом налилось все вокруг, Бериар понял, что
заклятье подействовало. И стало ему почему-то не по себе. Дрожащими руками
он подал сверкающую, каким-то гнетущим душу светом, чашу. Он коснулся руки
Сарумана - она была холодной и липкой, как рука разлагающегося трупа, лицо
его и руки были гнойно-зеленоватыми; казалось, сама внешность его
менялась. Теперь его лицо было жутким - облипшей скользкой гниющей кожей
череп, рваный ухмыляющийся беззубый рот... Почему-то в этот миг Бериар
почувствовал, что это лицо не наваждение, а истина. Он мотнул головой,
прогоняя страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51