И тогда заговорила Ниенна, сестра Намо и Ирмо;
она просила Короля Мира простить Мелькора, и тот преклонил слух к мольбе
скорбящей Валы. Но молчание Мелькора смущало его, потому заставил Манве
своего брата повторить клятву, данную три столетия назад. Мелькор повторил
свои слова, и Манве успокоился.
"Теперь он покорен нам, и станет исполнителем нашей воли. Воли
Единого. Конечно, он молчит лишь потому, что величие Могуществ Арды,
дивный свет Валинора и удивительная красота Детей Единого, что стала
подлинным украшением Благословенных Земель, лишили его дара речи. Ныне
узрел он во всем блеске воплощение замыслов Эру и осознал, сколь ничтожен
он сам в сравнении с Творцом Всего Сущего."
Манве убедил себя в том, что иных объяснений молчанию Черного Валы
нет и быть не может. Потому объявил он, что в милосердии своем и снисходя
к просьбе Ниенны ныне дарует он Мелькору свободу. Однако запрещено было
Мелькору покидать пределы Валимара, покуда деяниями своими не заслужит он
полное прощение Великих. Тулкас и Ауле не решились возразить Королю Мира.
И Намо молчал.
Когда Ниенна покидала Маханаксар, кто-то осторожно тронул ее за
плечо. Она обернулась - и встретилась взглядом с Мелькором.
- Благодарю тебя. Благодарю тебя за все, - тихо сказал Черный Вала и
прибавил: - Сестра.
Ниенна не ответила. Отчего-то слезы навернулись ей на глаза. Она
только кивнула и быстро ушла, впервые пряча слезы.

"В сердце своем более всех ненавидел Мелькор Элдар - как потому, что
были они прекрасны и исполнены радости, так и потому, что в них видел он
причину того, что Валар поднялись против него, причину своего падения. Тем
более он уверял их в своей любви к ним и искал дружбы их; и предлагал им
помощь и знания свои для любого из их великих свершений..."

В последние годы, что провел он в заточении, все чаще обращался
Мелькор мыслями к Людям. Ведомо было ему, что первые из них уже пришли в
Средиземье. Жизнь их была коротка - так судил Эру. Люди не были его
творением, хотя и называли их, как и Эльфов, Детьми Единого; но не были
они похожи на Эльфов - странные и свободные, и Эру не мог понять их, а,
быть может, и страшился их, ибо не были они покорны его воле.
И было дано Людям право выбора - и дар смерти, неразрывно связанный с
этим правом. Умирая, уходили они на пути, неведомые ни Эльфам, ни Валар,
ни Эру; и, переступая грань мира, не ощущали они боли. То были дары
Мелькора.
"Но кто будут учителя их? Кто даст им знания? Кто поможет им и укажет
им путь?"
По замыслу Мелькора, учителями Людей должны были стать Эльфы Тьмы. Их
больше нет. Так кто же? Сам Мелькор? - но как знать, когда сможет он
покинуть Валинор? Да и один он мало что сможет сделать. Гортхауэр? - нет;
слишком много горечи и гнева в его сердце, и ненавидеть он умеет лучше,
чем любить. Ему самому еще предстоит учиться многому. Эльфы Средиземья,
Мориквенди? - нет; слишком мало знают сами, да и в дела Людей вряд ли
захотят вмешаться. Валар? - Могучим Арды нет дела до Людей; они не смогут
их понять, а непонимание рождает страх. Да и не пожелают они покинуть
Валинор...
Оставались только три племени Элдар, Эльфы Валинора. И Мелькор пришел
к Ваньяр, которых считали мудрейшими среди Эльфов Света; но они, жившие
под сенью Двух Деревьев Валинора, слишком дорожили своим покоем. Они были
довольны своей судьбой и возносили хвалу Королю Мира и всесильным Валар.
Разве есть что-то, что неведомо им, мудрейшим из Элдар? С подозрением
отнеслись Ваньяр к тому, кто смущал покой их; и Мелькор покинул их.
Телери-мореходы, последними пришедшие в Благословенные Земли,
считали, что им вполне хватает знаний, позволяющих им слагать песни и
строить корабли.
Оставались - Нолдор. Пожалуй, из всех Элдар они были более всех
похожи на Эльфов Тьмы: была в них жажда знаний, и огонь творчества пылал в
их сердцах. К ним-то и обратился мыслями Мелькор в то время. Да, их
королем был Финве... Но ведь народ не в ответе за деяния короля-палача!..
Правда, первое время Нолдор опасливо косились на тяжелые железные
наручники, навечно оставшиеся на его запястьях, как клеймо, как знак, как
напоминание о том, что он нарушил веление Единого. Но благороден был облик
Черного Валы, и мудры речи его, и велики знания его: к нему привыкли.
И однажды увидел он книги Нолдор.
Мелькор был потрясен. В рунах Эльфов Света была тяжеловесность, не
свойственная легкому, летящему письму Эльфов Тьмы; но, несомненно, это
была письменность Черных Эльфов.
- Кто... дал вам эти знаки?
- Феанор, - ответил Румил, один из мудрейших Нолдор. Сердце Черного
Валы забилось глухо и тяжело: - Постой; повтори. Эти руны создал... -
Феанор, старший сын Финве. Мелькор замолчал. - Он по праву считается
мудрейшим из Нолдор, - Румил вздохнул. - Когда мы создавали Тенгвар, у нас
ушло на это несколько лет. Но мои письмена не так красивы, да и система
более громоздка. Феанор талантлив; работу, на которую у меня ушли годы, он
сделал за месяц. Его знаки не похожи на мои; правда, мои удобнее высекать
на камне... Нет, Феанор превзошел меня; должно быть, обо мне и моих знаках
скоро забудут...
- Нет, - глухо откликнулся Мелькор. - Камень простоит века. А
книги... - он замолчал ненадолго и неожиданно резко закончил. - Книги
горят.
Румил изумленно взглянул на Мелькора, но Черный Вала поднялся и
быстро вышел.

...Когда Мелькор вернулся в чертоги Намо, лицо его было застывшим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51