Может быть, она и не поняла моего английского, но отстала, отдавая себе отчет в том, что оторвала сильно занятого мужчину от очень важного дела – от изучения невообразимого разнообразия сухих виноградных вин, прибывших сюда из разных стран. Скорее всего, и в Южной Америке понимают, что профессионалы никогда не смешивают женщину с вином. К вину я прикупил фруктов – то был картонный ящик, набитый спелыми плодами манго, бананов, ананасов – и вернулся на судно во вполне благодушном настроении. Отплывали ночью, и за вином я даже не заметил, как буксиры выволокли нас на рейд – в открытые воды. Дальше судно два раза вставало под разгрузку и погрузку – в Витории, Кампусе. Затем, с контейнерами набитыми в трюмы и размещенными на верхней палубе под завязку, судно поволоклось вдоль берега. Скоро мы воткнулись на рейд Рио-де-Жанейро, здесь – добавление груза. Позже была еще остановка в Сантусе. Но там была не погрузка, а тоже «перевал мелочевки». Снова наш маршрут выстелился дорогой в столицу Бразилии…
Подхватив нас на подходе к Рио-де-Жанейро, буксиры поволокли судно к контейнерному терминалу уже в сумерках. Меня всегда поражало величие огромной статуи Иисуса Христа. Он раскинул руки, словно желая обнять весь мир обездоленных, правых и не правых, грешных и безгрешных, только для того, чтобы отпустить грехи, приобщить всех к Богу, убедить следовать Высшим Заповедям. Подсветка выдирала статую из тьмы южной ночи, создавая впечатляющий рельеф видения Божества. В Рио-де-Жанейро взлетно-посадочная бетонная полоса аэродрома располагается вдоль берега, близко к воде. И здесь подсветка впечатляет, а планирующие на посадке и взлете огромные птицы, мигающие бортовыми огнями, тоже заряжают публику особым впечатлением, добавляют грома в нескончаемую музыку гуляний на набережной.
Попадая в Рио, чувствуешь себя в полном смысле человеком, прибывшим с корабля на бал, скорее, даже круглогодичный карнавал! Я лично сразу же отправлялся в один из ресторанов, расположенных недалеко от кромки воды. Для меня начинался спектакль, называемый «жизнь Белого Человека»… Мясные блюда, приготовленные вкуснее, чем в ресторанах, харчевнях любого южно-американского государства, я не встречал даже в пижонистой Европе. Вино здесь дешевое и абсолютно потрясающее по вкусу и разнообразию оттенков. Полагаю, что по этой части фора может быть дана даже винам помпезной, буржуазной Франции. К чревоугодию можно приобщить и женщину свободной профессии: многих своих моряков я потом лечил от микробных вторжений, возникающих в ходе скоротечной любви. Вот почему я предпочитал хранить верность своей замечательной Беате. Проще говоря, как только я удобно усаживался в ресторане за небольшой столик, попросив предварительно официанта никого ко мне не подсаживать, мысли улетали в сторону Германии, Гамбурга. Остановка полета – именно на той улице, где жила моя белокурая бестия. Кстати, почти в первый день нашего знакомства я задался целью выяснить, почему у моей дамы такое не совсем классическое немецкое имя? Оказалось, что ее предки – по женской и мужской линиям – сильно напутали в национальных предпочтениях своих избранников. В «кровавое русло» Беаты Хорст влилась кровь и французов, и итальянцев, и англичан… Разобраться во всем этом коктейле было практически невозможно, тем более с моей языковой и историко-этнографической подготовкой выпытать историю жизни всех родственников, носивших фамилию «Хорст» не представлялось возможным. Я быстро оставил бесполезную суету, а наслаждался имеющей место тканно-телесной и явной физиологической адаптивностью наших организмов. Такие ощущения чертили «прямую линию» явной генетической совокупности российского и немецкого генофондов со многими точками на ней, являющимися вехами исторических смычек двух больших народов. Иммануил Кант – этот чистейший девственник и мудрый созерцатель – помогал мне своими выводами о сущном. «Кто признает абсолютную реальность пространства и времени должны признать наличие двух вечных и бесконечных, обладающих самостоятельным бытием нелепостей пространства и времени, которые существуют только для того, чтобы схватывать собой все действительное»…
Вымачивал я душу в вине достаточно долго, съедая при этом, наверное, мощную бычиную вырезку. Каждый раз прежде, чем приготовить новую порцию жареного мяса, мне сперва демонстрировали исходный продукт – в его натуральном виде. Из него предлагали выбрать и указать искомое мясное поле. Клиент здесь всегда был прав, поэтому и ответственность за выбор переносилась на самого чревоугодника…
Время стоянки в Рио пролетало за ресторанным столиком, как один искрометный час… Следующим портом разгрузки был Буэнос-Айрес: здесь я повторил давно утвержденный мозгом и желудком ритуал. Только теперь из порта я прорывался через заслон проституток, толпившихся у ворот, поднимался в гору по главной магистрали минуя множественные харчевни, оставляя по правую руку шикарный ресторан железнодорожного вокзала, и, сместясь несколько влево, исчезал под кущами живописного бульвара. Там у меня был «пристрелен» давно полюбившийся небольшой ресторанчик, возглавляемый очень аппетитной хозяйкой. Ресторанчик был зажат с двух сторон двумя меховыми магазинами, и каждый раз у меня появлялась возможность выбрать и приобрести что-нибудь из шикарных «шкурок» для Беаты. В Германии такая «хурда» стоила баснословные деньги, ибо все пушное зверье перестрелял толстяк и узурпатор Геринг. А здесь все обходилось относительно недорого. Вот теперь появлялся повод «обмыть» новую покупку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189