Это были аскеты-отшельники, усмирившие плотские желания и ведущие подвижнический образ жизни. Но в Орден Тамплиеров принимали и бывших убийц, грабителей, если они отреклись не на словах, а на деле от прежних грехов и приняли строгий обет святого ордена. Кара за проступки была любой – вплоть до смертной казни. Вообще им был свойственен радикализм. Обет бедности, например, утверждался настолько строго, что при обнаружении у тамплиера после смерти денег или любого другого неуставного имущества, его исключали из ордена и запрещали хоронить по христианскому обряду. За любое неповиновение мастеру тамплиера бросали в карцер, точнее в каменный мешок, имевший длину один метр с небольшим. Там многие из провинившихся умирали, предварительно раскаявшись. Тамплиеры не считали себя подвластными законам страны. Законом для них был только Устав, да воля старшего по званию брата»…
Раздался резкий телефонный звонок – у Владимира был телефон в каждой комнате, но у него была дурная привычка не снимать трубку, – к трубке потянулся я. Звонил Верещагин:
– Саша, я, видимо, в «обезьяннике» простудил зуб и теперь мне разнесло челюсть. – порадовал он меня. – Ты не знаешь, что в таких случаях делают?
– Жопа с ручкой! Тебе давно и самым срочным образом нужно бежать к стоматологу: необходимо вскрывать канал зуба, проводить серьезное лечение! – чем, кроме приободряющих слов, я мог ответить многострадальному другу.
«Жопу с ручкой» мой друг, видимо, пропустил мимо ушей, давно привыкнув к малым формам бытового хамства. Они были следствием моего раннего военного воспитания, корабельной практикой с четырнадцати лет. Мой друг, слава Богу, понял главное – нельзя медлить с лечением.
– Понимаешь, Саша, мой доктор – старик-еврей из первой поликлиники, что расположена рядом с «Пассажем», – недавно отъехал в Израиль, и я остался совсем беззащитным. Будь другом, сведи меня с каким-либо стоящим стоматологом – за оплатой трудов я, конечно, не постою.
Меня передернуло судорогой негодования и обидой за отечественную медицину:
– Только не хватает вас, горлохватов, лечить бесплатно! Совсем оборзели: уже всю медицину по миру пустили. Если уж я тебя приведу к доктору, то ты будешь платить ему по самым высоким расценкам. – взвился я с полуоборота!..
Договорились, что встречаемся на Невском проспекте на углу Большой Конюшенной через тридцать минут. Верещагин явился вовремя: действительно, воспаление стянуло физиономию ему несколько на сторону. Но я-то думал, что будет значительно хуже – Олег всегда терпел до последней минуты, когда нужны уже даже не реаниматоры, а патологоанатомы. Пошли к Финской церкви, завернули мимо нее во двор, а там и показался обшарпанный вход в стоматологическую поликлинику. Поднялись на третий этаж и постучали в кабинет к замечательному стоматологу – Воскресенской Ладе Борисовне. Я отметил для себя: Верещагин – Воскресенская – очень неплохое сочетание, благозвучное, мягкое, спокойное. Чем это сочетание, интересно, закончится: Олег только, когда сильно болеет, теряет кобелиный норов. А когда мой друг начинает поправляться, то надо держать его на коротком поводке, да в наморднике и в нахернике! Он тогда – «и вооружен, и очень опасен»!..
Лада Борисовна согласилась лечить Верещагина, но сейчас к ней шли резвым ручейком больные – каждый со своими стонами, ахами, охами – нам надлежало подождать, пока не выявится «окошечко». Мы сидели в плохо освещенном коридоре, давно требующем проведения хотя бы косметического ремонта стен, потолка, дверей. Под нами поскрипывал ветхий диванчик, честно говоря, непригодный ни для какой интенсивной работы. Такие вещи замечаешь автоматически. Я приметил у Олега ссадину на костяшках кисти правой руки, она была не очень хорошо заклеена пластырем.
– Олежек, где тебя угораздило рассадить руку?
– Бандитская пуля! Был его ответ словами, украденными из известного фильма «Старики-разбойники».
– А если серьезно? – попробовал я повторить свой вопрос.
– Вчера, возвращаясь домой, неудачно открывал дверь собственной парадной – сорвалась она и ударила по руке.
Странно – не маленький же он ребенок, чтобы не справиться с дверью, хорошо известной, привычной! Но что не бывает с человеком, особенно, после нескольких бессонных ночей, перегруженным алкоголем, расстроенным. Зайдем ко мне домой после стоматолога, я хоть нормально обработаю и заклею тебе ссадину – только не хватает столбняк подцепить!..
У Олега сейчас были более важные дела: он мобилизовывался на «подвиг». Выдержать испытания бормашиной – это непростое дело! Конечно, приятно, когда такую экзекуцию выполняет очаровательная женщина, полная чисто женского сострадания, но перед ней и не хочется ударить в грязь лицом. Мужики – страшные трусы, они же не прошли истязания дефлорацией, беременностью, абортами, родами. Потому для них сверление зуба, его удаление – это уже что-то запредельное. Надо было чем-то отвлечь Верещагина от тяжелых дум.
– Олежек, а что ты думаешь обо всей этой истории с сожжением автомобиля? попытался я завязать целенаправленный и заодно отвлекающий разговор. Тут мне на досуге пришла вздорная мысль в голову: а что если то дело рук шизофреника-одиночки, так называемого, пиромана…
– Полагаю, что это чьи-то индивидуальные разборки, не имеющие под собой никакой «политической» почвы. Но и пироманией, по-моему, здесь не пахнет. Не ровен час, ходит какой-нибудь неприкаянный бомж, заглядывает во дворы, прицеливается личной ненавистью на чужое добро и развлекается – сжигает все, что плохо лежит и не охраняется тщательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189