Никогда у меня с этой женщиной не было разногласий, но я смотрел на нее пока еще издалека, как бы приберегая «на десерт». А кругом, между тем, шел откровенный, как мне казалось, вселенский пир во время чумы! И на этот раз Ирина Яковлевна встретила мою помятую образину с пониманием…
– О, Александр Георгиевич! – начала она разговор, минуя заурядное приветствие, даже не пытаясь скрывать откровенную радость от встречи с давно примелькавшимся пациентом. – Я уже стала опасаться не покинули ли вы Родину, или просто поменяли квартиру. Лучше если вы будете подавать о себе весточку регулярно – так будет спокойнее у меня на душе…
Я знал, что в поликлинической практике «регулярные встречи» подразумевают проведение диспансеризации – на ней были помешаны врачи «советского периода». Кстати, во многих случаях такой способ активной профилактики приносил положительные результаты. Но сейчас в суматохе «перестройки», от безденежья здравоохранение давно потеряло завоеванные позиции. Но в словах Ирины Яковлевны чувствовался особый подтекст… Звучал человеческий голос!..
Сердце екнуло, брызнула шальная мысль: «Неужели в самом деле все сгорели карусели?» Корней Чуковский, как таковой, конечно, был здесь не при чем. Для меня забрезжил осторожный рассвет – надежда на большее, чем диспансеризация… Но опыт подсказывал и влек меня к осторожности: нельзя спугнуть это лирическую мелодию. Я замер, словно шалавый барбос, размышляющий перед колесом дорогостоящего «Мерседеса»: стоит ли задрать правую ножку и оморосить предмет вожделения тунеядцев. Я решил загнать свою надежду, можно сказать, в темные кладовые ожидания! Но на всякий случай подобрал живот, напряг мышцы, как удав перед броском с ветки эвкалипта на доверчивую, трепещущую лань…
Ирина Яковлевна, скорее всего, тоже «впечатлялась» на одной со мной волне. В глазах ее застыло абсолютно женское любопытство. Обычный вопрос: «А как там все у нас с ним получится в постельке?» Возможно, мой мозг после основательного распития спиртных напитков в компании с подругой-крысой еще не пришел в норму. Но мне казалось, что я правильно читаю мысли доктора на расстоянии. Мне почудилось, что она и сама подводит меня к конкретному решению, даже пытается как бы будить во мне кобелиный азарт, смелость в выборе линии поведения… Ирина Яковлевна решительно встала и заявила:
– Вам, Александр Георгиевич, необходимо срочно снять электрокардиограмму! Пойдемте, я отведу вас в кабинет функциональной диагностики – проведу без очереди, а то, не ровен час, вы еще у нас в кабинете растаете!..
Мы пошли: она – ее Величество женщина-врач – впереди, а я плелся сзади и, не теряя времени, проводил зрительную рекогносцировку. Слов нет, все меня волновало в этом атлетическом теле!.. Вспомнились слова поэта Василия Федорова: «Мой вкус перемещается от Рафаэля к Рубенсу»… Когда мы дошли до ЭКГ-кабинета, то уже никакой функциональной диагностики и не требовалось для того, чтобы определить сумасшедшую тахикардию с частыми экстраситолами, сотрясающими мое сердце. Меня было впору укладывать на двуспальную кровать или, на худой конец, в гроб… Но меня пока погрузили только на кушетку рядом с ЭКГ-аппаратом. Ирина Яковлевна посчитала мой пульс и покачала головой. Потом на глаза ей попались капли холодного пота, выступившие у меня на лбу – врач молвила с испугом:
– Вот тебе раз! Совсем недавно был еще вполне живой человек… Что с вами, Александр Георгиевич?
Я быстро перевернулся на живот, чтобы хоть как-то замаскировать неожиданный физиологический порыв. Пришлось закусить край грязной наволочки на расплющенной многими бездарными головами пациентов подушке.
– Мне нужно остыть! – выдавил я из себя почти истерично.
Я был готов замолчать на века, если женщина-врач не соизволит понять меня правильно и проявить такт, необходимый в таких случаях…
Женщина и врач, живущие в этой личности одновременно, поняли меня правильно: Ирина Яковлевна взяла под руку медицинскую сестру кабинета и вышла вместе с ней в смежную комнату. Через несколько минут я успокоился и позвал обоих естествоиспытателей обратно к ЭКГ-аппарату. На меня наложили электроды и остальная фаза диагностической процедуры прошла без осложнений.
На обратном пути, проходя по безлюдной лестнице, Ирина Яковлевна мощным рывком втиснула меня в какую-то нишу – здание поликлиники было старинное, в нем ранее помещалось дворянское собрание, и в нишах, видимо, размещались статуи древнегреческих героев – я почувствовал холмистость ее тела и быстро ослаб, словно после сильнейшего удара током!.. Ни о какой статуе древнегреческого героя речи уже идти не могло. Может быть, что-то «отдельновзятое» еще и пыталось заявить о себе, но электрокардиографические токи, видимо, сбили даже фрагментарную спесь окончательно… Ирина Яковлевна, почувствовав душевную мимикрию того, кого она наметила для «экстренного потрошения», заявила прочувствованно:
– Но вы коварный тип однако, Александр Георгиевич! Просто редиска! Что же мне обязательно надо раздеться перед вами прямо здесь на лестнице? Могли бы, хотя бы из вежливости и обнять женщину, если ни на что другое не способны.
– Но я еще не готов к решительным действиям без страховки. – попробовал я оправдать непонятные врачу перепады моей физиологической активности. – Я же не цирковой артист, привыкший к работе под куполом цирка или в клетке с дикими тигрицами! Потом – в таких антисанитарных условиях не ровен час подцепишь заразу какую-нибудь. В лечебном учреждении – кругом не только соблазны, но и микробы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189