Правда, у абсолютно русских есть замечательная поговорка: «Свинья всегда грязи найдет»… Однако и это – еще одна детективная история с огромной примесью экзистенциализма, порнографии и психотерапии отчаянья… Я быстро и незаметно сглотнул скупую мужскую слезу, предательски томно выползающую из левого глаза, да переложил кое-что «возрождающееся» справа налево рукой, глубоко сунутой в карман брюк. Пришлось поменять и походку…
– Но почему, Олег, он так пристально тебя разглядывал, если ты с ним не знаком?
– Знаком я с ним заочно. Просто этот человек должен быть мне благодарен, если, конечно, он не свинья законченная.
Олег наклонился к моему уху, гася звук собственного голоса, дабы оградить ушки Лады Борисовны от скромной чисто мужской пошлости.
– Дело в том, что, уходя от Владимира тогда ночью, я сперва забрел во двор к своей «соблазнительнице» и стал свидетелем того, как она провожала этого субчика. Видимо, проводы состоялись после аналогичной «ночи восторгов». Парень не видел меня, но я проследовал за ним до самого парадного его дома.
Затем Олежек смело повысил голос, работая теперь уже на свой имидж: молотом здесь, естественно, была мужская спортивно-героическая спесь, а наковальней, та самая лохматая киска, свернувшаяся в клубочек у женщины между ног.
– Кстати, он точно заходил предварительно во двор Владимира: рассматривал там что-то минут пять, затем вернулся на Гороховую…
Внимание мое напряглось до невероятности: неужели мы напали на след истинного «поджигателя»? И я стал уточнять события… Олег же плавился словно свечной воск на подставке перед Иконой Казанской Божьей Матери, лицезреемой при всех зажженных свечечках. Мне показалось, что уже закончилась Проскомидия – первая часть Литургии. Была употреблена одна просфора (Агнец), как бы по слову апостола: «один хлеб, и мы многие – одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба»… Вот уже началась и Литургия оглашенных, то есть готовящихся к принятию Святого Крещения, состоящих из кающихся, отлученных ранее за тяжкие грехи от Святого Причащения… Диакон, получивши благословение, выходит из алтаря на амвон и громко восклицает, добиваясь звонкого эха в церковном куполе: «Благослови, владыко!»… Последовательно является и священник с просветленным ликом и прославляет Святую Троицу: «Благословенно царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков». Певчие ударяют дружно: «аминь»… Мурашки пробегают по спине от шеи до … Пусть до пят…
Так и не избавившись от благотворных судорог, я в уме отрапортовал все положенные псалмы – 102, 145… Разделились и расставились единой чередой псалмы с малой ектенией: «паки и паки миром Господу помолимся». Тут уже не удержаться от слез. Я чуть-чуть с размаха не ляпнулся на колени и не влепил лбом по мостовой! Олег что-то заметил, догадался и придержал меня под локоток крепкой рукой искреннего друга… Я устоял на ногах. В глазах Лады Борисовны мелькнул неподдельный интерес к моей овеянной чистотой Православия персоне: но ей мешал еврейский радикализм, что-то искаженное, скорее всего, идущее от сектантства, присущего фалаши, и неунывающая тяга к общечеловеческому блядству.
Меня же понесло в Литургию верных. При словах священника, громко звучавших в моем перегретом солнцем черепе, показалось, что за моей спиной выросли крылья, как у истребителя «Миг – 21, БИС – 2002». Закрылки уже наводились внутренней командой «Взлет, мать вашу так!» Набережная канала была свободна от транспорта, и ничто бы не помешало моему стартовому разбегу. Главное, чтобы хватило для разбега длинны свободной полосы отсюда до Каменного мостика. Из-под фронтона финансово-экономического института звучало безумной чистоты и силы контральто: «И вас всех православных христиан, да помянет Господь Бог!»
Как бы почувствовав торжество момента, сбившиеся в кучку у Банковского мостика красавицы-кобылицы – студентки и аспирантки – вытянулись по стойке смирно, отдавая почему-то левой рукой пионерский салют… Кто знает, может быть, после серии испытательных экзаменов крыша едет даже у таких выносливых особ? Тут уж я не постеснялся ни рыданий, ни святого речитатива: «и священство твое да помянет Господь Бог во царствии Своем всегда, ныне и присно, и во веки веков»…
Не помню что именно, но значит что-то меня остановило от крайностей. Я как бы спустился с небес на грешную землю, и шизуха отползла к гранитному спуску, к каналу. Великого писателя и дипломата Грибоедова рядом не было: я понял, что никто не собирается надо мной насмехаться. И аффектация моя, словно зеленая жаба, энергично квакнув, плюхнулась в мутные воды. Теперь и на Олега с Ладой Борисовной я смотрел иными глазами – серо-голубыми лучами холодного детектива.
– Олег, постой, не спеши! Давай, выкладывай все подробности! Из нашего двора парень двинул сразу же домой? Ты это видел точно?..
– Я не только это видел, но успел поучаствовать, как тебе уже говорил, в его спасении от нападения троих подонков.
О, как это было похоже на моего друга – рыцаря и атлета до мозга костей, до излома всех двадцати articulacio metacarpophalangea обеих кистей рук! Лада Борисовна моментально выбросила из головы «мое православие» и устремила глаза, полные очарования, с великолепным блядским прищуром, на Олега. Я тут же догадался обо всем остальном, о развитие ситуации. Олег же продолжал с наигранной скромностью и наивностью подтверждать мои догадки о внутренних мужских помыслах:
– Они настигли его в парадном и, видимо, собирались отобрать деньги, часы, одежду – ну, как это обычно у таких деятелей бывает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189