..
Боевой маршрут экипажей-пикировщиков прошел над многими фронтами, в дымном и грохочущем небе Великой Отечественной войны. Это был многотрудный маршрут через горечь немалых потерь и поражений к торжеству победы над сильным и коварным врагом. Выдержать такое могли лишь люди, воспитанные на идеях великого Ленина, родной Коммунистической партии, ставшей в годы войны воюющей партией.
Книга эта, несомненно, поможет нынешнему поколению советской молодежи морально и психологически подготовить себя к возможным испытаниям в борьбе за торжество коммунизма.
Г. БАЙДУКОВ,
Герой Советского Союза,
генерал-полковник авиации
В первые дни войны
Наступил месяц долгожданного отдыха. Первый же день отпуска принес облегчение. Он незаметно отодвинул на задний план экзаменационную суету и тревожные газетные сообщения.
21 июня вдвоем с общевойсковым полковником, разделявшим со мной санаторную комнату, мы посмотрели "Любовь Яровую" в театре им А. В. Луначарского, а после спектакля отправились побродить по Севастополю.
Идем молча. На улицах многолюдно. Накануне выходного дня город и не помышлял о сне. То там, то здесь раздаются смех, шутки. На Приморском бульваре играет духовой оркестр. Звуки музыки и песен льются и из широко распахнутых окон. Душно. Только на набережной мы почувствовали освежающее веяние мягкого бриза...
В санатории оказались далеко за полночь. Не сговариваясь, не стали зажигать свет. Сняли гимнастерки. И только доставая что-то из чемодана, Арсений Петрович нарушил молчание:
- Сильная вещь-"Любовь Яровая"... Немало, видать, придется нам еще прожить так, подчиняя чувства долгу...
Он поставил на стол бутылку минеральной воды и два бокала.
- Боржоми,- пояснил и спросил: - А ты после чего отдыхаешь?
- После учебы в Академии командно-штурманского состава.
- Здесь учился? - видимо, не поняв меня, спрашивает полковник.- Город хорошо знаешь.
- Сейчас из Подмосковья. А тут семь лет назад в бухте Голландия начинал младшим военлетом.
- Воевал?
- Довелось с белофиннами на Карельском перешейке.
...И в это мгновенье комнату сильно тряхнуло. Звякнули стекла. Ворвавшийся в окно багровый отсвет окрасил в розовый цвет рубашку моего собеседника. Арсений Петрович вопросительно посмотрел не то на меня, не то мимо меня - в окно.
Тряхнуло еще раз, но теперь несколькими равномерными толчками. В городе возникли пожары, над крышами росла туча тяжелого дыма. Вскоре мы услышали зловещее гудение многих моторов, в ночном небе появились силуэты самолетов...
В вышине заметались прожекторные лучи. Вот один из них остановился, словно нащупал что-то в темноте, и тут же стали видны очертания удлиненных крыльев самолета. Другие лучи высветили целую цепочку разбросанных под самым куполом ночного неба бомбардировщиков.
Сильные взрывы еще раз до основания потрясли наш корпус. Морской воздух наполнился пылью и приторной пороховой гарью. Еще один мощный взрыв. Огонь взметнулся совсем близко. Казалось, каждая бомба нацелена прямо в тебя.
Через минуту мы уже бежали в город, к штабу Черноморского флота. Пришлось петлять, огибать нежданно возникающие на пути дымящиеся развалины, миновать проходные дворы. Пыль, дым, гарь неотступно сопровождали нас. Небо над городом уже высвечено огнем зенитных батарей.
- Флот-то жив! - бросаю я на бегу.
- А город ранен,- отвечает Арсений Петрович.- По почерку узнаю работу фашистов. У них расчет не на сокрушение боевой силы, а на поражение страхом...
Вот в груде дымящегося щебня лежит Институт имени профессора Сеченова. В руины повержен и театр, из которого мы вышли несколько часов назад. Много раненых. Немало среди них женщин и детей. К госпиталям спешат машины. Отовсюду доносятся стоны.
* * *
Вечером 22 июня город жил уже по законам военного времени. На улицах патрули, отряды военных... У дома - дежурные МПВО. Ни одной световой щелочки на фасадах домов. Мелькают едва заметные блики от затемненных автомобильных фар. Мы спешим к платформе Севастополь-Товарная... У московского поезда простились - полковник вернулся в город.
Через несколько дней поезд потихоньку вползает на московскую окраину и замирает на платформе Курского вокзала. Что-то непривычное в вокзальной суете. Почти нет мужчин в штатском. Идут люди в военной одежде, одни - в ладно пригнанной и изрядно выцветшей, другие - в новой, но мешковатой, сшитой как бы на вырост. Нет встречающих. Есть лишь отъезжающие и провожающие.
Солнце над столицей яркое, небо безоблачное. Бросаются -в глаза аэростаты заграждения. Они охватили город широкими кольцами, смыкающимися где-то в невидимой дали. Слышен привычный слуху сердитый рев авиационных моторов. Вот они, "ишачки", "чайки", звеньями расходятся в разные стороны над городом. Утихший рев авиационных моторов сменяется четкой речью диктора, сообщающего очередную сводку Совинформбюро...
Наконец первый час необычных московских впечатлений позади. Сдаю чемодан в комендатуру и получаю пропуск в штаб Военно-Воздушных Сил Московского военного округа, захожу в кабинет командующего полковника Н. А. Сбытова. Он углубился в изучение моего личного дела. Потом поднял опаленные бессоницей глаза. - Так вот, товарищ майор, как и записано в предписании академии, назначим вас инспектором.
- Но, товарищ командующий, война ведь...
Полковник укоризненно покачал головой и продолжал:
- Теперь это еще более важное и сложное дело. Осваивать технику, обучать и инспектировать придется, быть может, прямо под огнем. Майор Карпенко формирует группу летчиков-ночников для обороны Москвы. Будете работать с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69