По семьдесят пять за рыло – самая подходящая цена. Учти, за сопляков и двух стариков нам никогда не дадут больше пятидесяти. А так – все по семьдесят пять! По семьдесят пять, Ювений!.. Итог составит тысячу сто двадцать пять денариев. Считай по двадцать денариев на человека в центурии. И даже больше! Ведь нас в строю осталось сорок семь человек. Хватит и на подношение трибуну. Соглашайся, Ювений!
Они секретничали битый час. Легионеры мерзли, переминаясь с ноги на ногу. Соображения центуриона были исчерпаны. Он сдался.
– Хорошо! Пусть будет по-твоему, грабитель! Но у нас условие! Весь барыш ты уплатишь нам золотыми ауреями. Иначе мы не согласны.
– Идет! Ну и жук же ты, Ювений! В ауреях эта сумма составит... составит... Двести восемьдесят один золотой и один серебряный денарий. Такие деньги есть у меня с собой. Я добавлю к ним еще по денарию на человека, если ты выделишь мне воинов для транспортировки купленной скотины до дома.
– За этим дело не станет!
Легионеры, переминаясь, принялись надевать на шеи проданных рабов увесистые деревянные колодки, скованные одной железной цепью.
– За упаковку товара сорок сестерциев!
Сервилий вяло махнул рукой, широко зевнул и зашагал устраиваться в манящие раскрытыми занавесями носилки.

* * *

Скориб глотал куски вареного мяса, не разжевывая. Исхудавшей волосатой рукой хватал глиняный кубок с красным хиосским вином и буквально вливал в горло. Две бараньи ляжки и кусок на десяток ребер обглодал в считанные мгновения. Насытившись, тяжело облокотился о стол и, не мигая, уставился на Сервилия.
– Тебе надо отдохнуть, Скориб. Только прежде чем ты отправишься спать, расскажи мне, как там... как все было?
– Мукапор... я не буду говорить: «Я никогда не забуду, что ты для меня сделал!» Но если тебе понадобится жизнь товарища твоей юности, я без колебаний отдам ее!
Сервилий наполнил два кубка густой красной жидкостью.
– Скориб! Ты можешь отблагодарить меня уже сегодня. На это потребуется очень немного. Чаще обращайся ко мне по имени Мукапор.
Несколько минут оба молчали. Потом выкупленный на свободу раб заговорил:
– Мы бились как... как даки! Никто не посмеет упрекнуть нас в понесенном поражении. Сколько римских свиней полегло под Центуль-Путеей, под Берзовией? Мои орудия ни разу не подвели Децебала! Но их больше, Мукапор! Видел ли ты когда-нибудь, как надвигаются закованные в железо легионы? Такое не опишешь словами. Они не люди. Кажется, что движется само железо, ожившее на погибель народов. На место одного убитого тут же встают двое живых. При Тапэ я сам наводил с холма баллисту. Громадные камни убивали по пять римских упырей сразу. Но они ни разу не побежали, Мукапор. Мы стреляли до конца. Мимо нас неслась отступающая сарматская конница, уходили костобоки и патакензии Котизона, а мы, аппаратчики Децебала, накручивали свои канаты и били, били, били! Все полегли там. Совсем молодые парни. Сасса, Гета, Диспор. С ним и я строил машины в лесу Тибуска. Но они раньше меня обрели бессмертие на небесных полях Кабиров. Самое обидное не в том, что я попал в плен. Нет. Погибшему всегда найдется замена. Самое обидное это то, что мои аппараты, захваченные римлянами, теперь станут рушить стены дакийских городов и пронзать тела даков. И потому я должен немедленно вернуться назад, за Данувий.
– Скориб, через три дня я всех вас переправлю на ту сторону. Не пустыми. Повезете серу и оружие. На том берегу барки встретят наши люди. Но у меня к тебе будет просьба.
Мастер Децебала отставил вино.
– Сделаю все, что ни попросишь.
Мукапор не мог удержаться от лукавой улыбки:
– Измерь Траяну задницу.
Брови плотника удивленно взметнулись вверх.
– Ха-ха-ха-ха!!!
– Гм-гы-гы-хы-ха-ха-ха-ха!
Похлопывая друг друга, оба бывших соперника долго хохотали.
– Ну, а теперь серьезно. Нашим нужно знать, какие легионы остались по Карашу, в Транстиерне и Дробете, а какие император разместил здесь, в Мезиях. И где расквартированы обескровленные в боях части с большим числом раненых легионеров.
Глаза у Скориба начали слипаться. Сказывались усталость и голод, месячное сидение в затхлом сарае. Слова Мукапора доносились, как из тумана:
– Ты задержишься у меня на срок, который понадобится, чтобы все выведать и рассмотреть. А когда я соберу сведения, отвезешь в Сармизагетузу. Эсбен, раньше занимавшийся доставкой моих писем, запропастился с начала войны. Вся надежда теперь на тебя, Скориб. От того, как мы справимся с разведкой, зависит весь дальнейший ход борьбы.
– Эсбен? Какой Эсбен? Сын старейшины из нашего селения?
– Да.
– Он не вышел из боя под Тапэ. Сам План несколько раз справлялся о нем.
Мукапор ничего не ответил. Он только налил до краев чашу, плеснул на пол в память об ушедшем друге и так же молча выпил остальное.
– Он был смелый воин, Мукапор. Кабиры даровали ему бессмертие.
– Я знаю, Скориб. Он... А ведь я выкупил у Орестиллы Хлою. Хотел порадовать его, как только заявится. У старухи теперь пополнение. Римляне пригнали с той стороны много молоденьких девчонок. Впрочем, это долго объяснять. Иди спать, приятель.
Когда оба отправились ложиться, помощник и наперсник Сервилия силач Денци, изображающий глухонемого, погасил светильники, устроился на лавке и махом допил оставшееся в кувшине хиосское.

2

Пятый выпад едва не свалил его с ног. Светоний отступал под бурным натиском Адриана, но когда друг, зарываясь, сделал три длинных броска вперед, резко отпрянул в сторону и коротким ударом сверху опустил меч противника долу и тут же увесисто стукнул того по плечу и лицу в плетеной медной каске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167