Начальник полиции был утонченным, образованным и сдержанным, почти что человеком другой эпохи.
Они говорили о катастрофической ситуации в политике, об опасных неожиданностях, которые уготовила для страны растущая безработица, об отчаянном положении в делах правопорядка. Потом начальник полиции задал вопрос в лоб:
– Объясните мне, почему вы до сих пор не кончили с Лупарелло? Сегодня мне звонил обеспокоенный Ло Бьянко.
– Сердился?
– Нет, я же сказал, всего-навсего обеспокоенный. Вернее, озадаченный. Он не может взять в толк, по какой причине вы тянете. Да и я тоже, по правде сказать. Послушайте, Монтальбано, вы меня знаете и знаете также, что никогда я не позволил бы себе оказывать даже малейшее давление на кого-либо из моих подчиненных и влиять на их решения в ту или иную сторону.
– Я знаю прекрасно.
– И тогда если я задаю вам сейчас этот вопрос, то делаю это, чтобы удовлетворить мое собственное любопытство, вы меня понимаете? Я говорю с моим другом Монтальбано, заметьте. С другом, в котором я ценю ум, проницательность и, сверх того, очень редкую в наше время деликатность в отношениях с людьми.
– Я вам признателен, господин начальник полиции, и буду с вами откровенен, как вы того заслуживаете. Мне сразу показалось подозрительным, что тело нашли в таком месте. Это никак не согласовывалось с характером и манерой поведения Лупарелло, человека осмотрительного, благоразумного, честолюбивого. Я задался вопросом: зачем он это сделал? Зачем ему понадобилось для совершения полового акта тащиться на какой-то поганый выпас, подвергая огромному риску свою репутацию? Ответа я не нашел. Видите ли, господин начальник полиции, это все равно что представить себе президента республики, доплясавшегося до инфаркта на какой-нибудь дискотеке самого низкого пошиба.
Начальник полиции поднял руку, чтобы его остановить.
– Ваше сравнение неудачно, – заметил он с улыбкой, которая улыбкой вовсе не была. – Были у нас министры, которые пускались в пляс в ночных клубах пошиба отнюдь не высокого, и, представьте себе, не умерли.
«К сожалению», которое он явно собирался прибавить, так и замерло у него на устах.
– Но факт остается фактом, – упрямо продолжал Монтальбано. – И это первое впечатление полностью подтвердила вдова инженера.
– Вы с ней познакомились? Эта женщина вся состоит из одной мыслящей головы.
– Синьора сама обратилась ко мне, по вашей рекомендации. В разговоре, который у нас состоялся вчера, она сказала, что у ее мужа была квартира для галантных встреч на Капо-Массария, и дала мне ключи. Следовательно, какие у него были причины выставлять себя напоказ в местечке, подобном выпасу?
– Я тоже себя об этом спрашивал.
– Допустим на минуту, из любви к умозрению, что он действительно там оказался, что он дал себя уговорить некоей женщине с исключительной способностью к убеждению. Женщине, которая не работала на выпасе и которая привезла его туда по непроходимой дороге. Нужно иметь в виду, что за рулем была именно женщина.
– По непроходимой, говорите?
– Да, я не только ее осмотрел, но я еще заставил проехать по ней моего бригадира Фацио и сам по ней скатился. Машине пришлось выдержать спуск по пересохшему руслу Каннето, и у нее сломался кардан. Загнав автомобиль чуть ли не в середину высокого кустарника, женщина тут же устраивается на коленях у мужчины, который сидит рядом с ней, и начинает совокупляться. И как раз во время полового акта инженер чувствует недомогание, которое и приведет к смерти. Женщина не кричит, не просит о помощи: с ледяным спокойствием она выходит из машины, медленно шагает по тропинке, которая ведет к шоссе, садится в автомобиль, который неожиданно появляется, и исчезает.
– Да, конечно, все это крайне странно. Женщина остановила машину на дороге?
– Кажется, нет, вы попали в самую точку. Нашелся свидетель, видевший, что машина, которая ее подобрала, подъехала моментально, даже дверца оказалась открытой, значит, было известно, кого следовало встретить и увезти, не теряя ни минуты.
– Прошу меня простить, комиссар, но эти показания вы внесли в протокол?
– Нет. Протокол не велся. Видите ли, несомненным является единственный факт: инженер умер естественной смертью. Официально у меня нет никаких оснований начинать следствие.
– Ну, если дело обстоит так, как вы говорите, основанием могло бы стать, к примеру, неоказание первой помощи.
– Вы согласны со мной, что это мелочовка?
– Да.
– Впрочем, я об этом подумывал, когда госпожа Лупарелло обратила мое внимание на одно важнейшее обстоятельство, то есть на то, что ее муж после смерти оказался в трусах, надетых задом наперед и наизнанку.
– Подождите, – прервал его начальник полиции, – давайте остановимся на секунду. Откуда синьоре стало известно, что трусы у мужа надеты наизнанку, если это, конечно, соответствует действительности? Насколько мне известно, синьоры не было на месте происшествия и она не присутствовала на экспертизе.
Монтальбано смешался, он совсем упустил из виду, что следует выгораживать коллегу Якомуцци, который передал фотографии синьоре. Но делать нечего, пришлось продолжать.
– У синьоры были снимки, которые сделали криминалисты, не знаю, как ей удалось их добыть.
– Я, кажется, знаю как, – сказал начальник полиции, помрачнев.
– Она тщательно изучила их при помощи увеличительного стекла, потом показала мне. С трусами она не ошиблась.
– И на этом обстоятельстве основывается версия синьоры?
– Разумеется. Она исходит из предпосылки, что даже если ее муж, одеваясь, случайно надел трусы задом наперед, в течение дня он это должен был, несомненно, заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42