А эксперты по мафии меж тем то-то радуются: на Сицилии исчезает круговая порука, исчезает пособничество, уменьшается боязнь! Ничего не уменьшается, увеличиваются только счета за телефон.– Монтальба, не дури мне голову своей болтовней! Это правда, что есть убитые и раненые?– Ничего не правда. Не было никакого конфликта, стреляли мы только в воздух, Галлуццо сам себе нос разбил, и этот сдался.– Этот – кто?– Один скрывавшийся от правосудия.– Ясно, но кто?Появление запыхавшегося Катареллы избавило его от необходимости что-то отвечать.– Дохтур, тут у телефона будет до вас синьор начальник полиции.– Потом скажу, – ответил Монтальбано, мгновенно исчезая в своем кабинете.– Дорогой друг, я звоню, чтобы принести вам живейшие поздравления!– Спасибо.– Это большая удача.– Нам повезло.– Кажется, тот, о ком мы говорим, – фигура гораздо более крупная, чем он из себя изображал.– Где он сейчас?– По дороге в Палермо. Антимафия так решила, ничего нельзя было поделать. Ваши люди не смогли даже остановиться в Монтелузе, должны были проследовать дальше. Я им добавил машину охраны с четырьмя моими.– Значит, вы не разговаривали с Фацио?– Нет, не было ни времени, ни возможности. О происшедшем не знаю почти ничего. Потому я был бы вам благодарен, если сегодня после обеда вы смогли бы зайти ко мне на службу и изложить мне все в деталях.«Вот в чем загвоздка», – подумал Монтальбано, вспоминая монолог Гамлета в одном переводе девятнадцатого века. Но ограничился лишь вопросом:– В каком часу?– Скажем, к пяти. Ах да, Палермо рекомендует держать операцию в строжайшем секрете, по крайней мере пока.– Если б зависело только от меня…– Я говорил не о вас, вас я знаю прекрасно и могу заверить, что по сравнению с вами и рыбы – болтливая нация. Да, кстати…Возникла пауза, начальник полиции замолчал, а Монтальбано не спешил услышать продолжение: противный сигнал тревоги принялся звенеть у него в голове при этом хвалебном «я прекрасно вас знаю».– Послушайте, Монтальбано, – начал опять нерешительно начальник полиции, и от этой нерешительности сигнал тревоги становился только пронзительнее.– Я слушаю вас.– Думаю, что на этот раз мне не удастся уберечь вас от повышения в должности до заместителя начальника полиции.– Владычица Небесная! Ну почему?– Не будьте смешным, Монтальбано.– Извините, но за что меня нужно повышать?– Что за вопрос! За то, что вы совершили сегодня утром.Монтальбано бросило разом и в жар и в холод, лоб вспотел, а по спине пошел мороз, перспектива его ужасала.– Синьор начальник полиции, я ничего не сделал такого, чего бы ежедневно не делали мои коллеги.– Не сомневаюсь. Однако этот арест, в особенности когда о нем станет известно, наделает много шуму.– И нет никакой надежды?– Да ну же, не будьте ребенком.Комиссар почувствовал себя как рыба, вынутая из воды, воздуху ему не хватало, он открыл и закрыл рот, но впустую, потом сделал отчаянную попытку:– А мы не можем представить дело так, будто все это вина Фацио?– Как это вина?– Простите, я оговорился, я хотел сказать заслуга.– До скорого, Монтальбано.Ауджелло, который подстерегал его за закрытой дверью, посмотрел на него вопросительно:– Что тебе сказал начальник полиции?– Мы говорили о ситуации.– М-да? У тебя такая физиономия!– Какая?– Кислая.– Да вчерашний ужин до сих пор в желудке стоит.– И что ж это ты такое съел вчера на ужин?– Полтора кило печенья.Ауджелло посмотрел на него ошарашенно, и Монтальбано, чувствуя, что скоро последует вопрос: кто же все-таки арестован, воспользовался случаем перевести разговор в другое русло.– Ну и что, нашли вы потом ночного сторожа?– А, того, из универсама? Да, его обнаружил я. Воры дали ему хорошенько по голове, заткнули рот, связали руки-ноги и запихнули в большой морозильник.– Умер?– Нет, но думаю, и не жив. Когда мы его вытаскивали, он был вроде мороженой трески в человеческий рост.– У тебя есть какой-нибудь след?– Кой-какие наметки у меня есть, лейтенант карабинеров не согласен, но одно точно: чтоб все это увезти, им нужен был большой грузовик. Погрузкой, видно, занималась целая команда, человек шесть минимум, под руководством профессионала.– Слышь, Мими, я заскочу домой, переоденусь и потом вернусь.Проезжая Маринеллу, он заметил, что индикатор бензина замигал. Остановился у бензоколонки, где недавно случилась перестрелка и ему пришлось задержать заправщика, чтоб заставить рассказать все, что тот видел. Заправщик, не помнивший зла, чуть завидев его, поздоровался своим пронзительным голосом, от которого у Монтальбано мурашки шли по телу. Залив полный бак, заправщик сосчитал деньги и потом бросил взгляд на комиссара.– Что такое? Недодал тебе?– Никак нет, денег сколько полагается. Хотел вам одну вещь сообщить.– Ну так сообщай, – сказал нетерпеливо Монтальбано, чувствуя, что, если заправщик вскорости не замолчит, у него вот-вот лопнут нервы.– Во, гляньте на тот грузовик.И показал на большой грузовой автомобиль с прицепом, стоявший на площадке за бензоколонкой – брезент хорошо натянут, чтоб не видно было груза.– Сегодня спозаранку, – продолжал тот, – я когда открывался, грузовик уже стоял тут. Четыре часа прошло, а никого еще за ним не приходило.– Ты смотрел, – может, в кабине кто спит?– А то как же, нету никого. И потом еще одна странность: в зажигании ключи торчат, подходи первый встречный, заводи и – хить.– А ну-ка покажи, – сказал Монтальбано, вдруг заинтересовавшись. Глава четвертая Плюгавенький, усы, как мышьи хвостики, противная улыбочка, очки в золотой оправе, коричневые ботинки, коричневые носочки, коричневый костюм, коричневая рубашка, коричневый галстук, – ну прямо кошмар в коричневых тонах, – Кармело Инграссия, владелец универсама, закинув ногу на ногу, разглаживал пальцами складку на правой штанине и повторял в третий раз свою лаконическую интерпретацию случившегося:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73